Ловец жемчуга

Часть I

Глава 1. Дома

 — Вот я и дома! — почему-то вслух сказал я, проплывая через люк шлюзового отсека. — Как же давно я здесь не был!

 — 716 часов 37 минут, — прозвучал невозмутимый голос бортового компьютера. — С возвращением, капитан. Начать работу по графику целей?

 — Да, идем к первой цели.

Попав в командирский отсек, я с любопытством, как в первый раз, оглядел экраны, где была выведена панорама с внешних камер. Везде звезды, созвездия, туманности и скопления, — картина мира, которой я мог любоваться часами. Потянувшись, пожал плечами и улыбаясь, сказал:

 — Нет его! Бога нет. Во всяком случае, в космосе нет. А она говорила, что он есть!

В голове быстро промелькнули воспоминания о прошедшем отпуске. Я еще раз всмотрелся в туманность, пытаясь разглядеть там хоть что-то похожее на лицо, но, так ничего и не увидев, окончательно заключил:

 — Есть только то, что можно увидеть, потрогать, почувствовать.

Я с удовольствием оглядел командный отсек корабля, в котором провел уже несколько лет. Это был мой космический корабль с многозначительным названием МС-3. Но в реальности всё было не так романтично, как мне прежде представлялось в мечтах о космосе.

А реальность была такова: я капитан космического мусоросборщика МС-3, болтающегося на орбите Земли с одной лишь целью — собирать и перерабатывать мусор, которого так много накопилось за добрую пару сотен лет после первого посещения космоса человеком. И, если учесть, что в начале двадцать первого века на орбите разразилась настоящая война за превосходство в космосе, то можно представить, как люди насорили, сбивая спутники друг у друга.

Хорошо, что в один прекрасный день они поняли, что глупость и жадность привела к невозможности производить старты с поверхности Земли и освоение космоса оказалось под угрозой.

В общем, теперь по орбите во всех направлениях с разными скоростями летают тучи мусора: от мелких, размером с вишнёвую косточку, до огромных обломков взорвавшихся после старта или при авариях космических кораблей. Я уже не говорю об отделяемых ступенях разгонных модулей и миллионах спутников различного назначения, давно отслуживших свой срок и уже бесцельно болтающихся около Земли.

Теперь из космоса наша планета выглядит уже не так, как на первых фотографиях. Яркий бело-голубой шар с некогда четкими очертаниями морей, океанов и материков стал похож на изображение информационного экрана при слабом сигнале. Вроде бы, вот она Земля, но покрывало из серебряной пыли размывает ее очертания. «Как елочная игрушка», — подумал я, когда в первый раз попал на орбиту.

В детстве, проснувшись утром после начала нового года, я выбегал во двор, чтобы посмотреть на украшенную разноцветными шарами новогоднюю ёлку, и всегда удивлялся, как красиво раскрашивал мороз эти игрушки. Увы! То, как выглядела теперь Земля из космоса, не имело ничего общего с этими узорами. Хотя внешнее сходство, несомненно, было.

И вот я, Петр Романов, мечтатель о звездных походах — простой мусорщик, работающий на свалке отходов, пусть даже и в космосе. Основная моя обязанность — собирать, сортировать и перерабатывать мусор во что-то полезное.

Я часто задавал себе один и тот же вопрос: как же меня сюда занесло? И почему вся моя жизнь — череда нелепых случайностей?

С детства я мечтал только об одном: стать космическим путешественником, первооткрывателем новых миров, исследователем новых материй и явлений, созданных природой во вселенной.

«Ах, какая она огромная!» — невольно вырвалось у меня, когда я в семь лет впервые надел нейрошлем и запустил программу виртуальной вселенной. Только пожелав, я мог приблизить любое созвездие так, что становились отчетливо видны все его звезды, их цвет и даже протуберанцы на поверхности. Мне казалось, что вот у этой звезды сейчас вращаются планеты, на которых живут люди, может немного непохожие на нас, но всё равно люди. Мне не хотелось верить в утверждения ученых, что формы разумной жизни могут принимать самый невообразимый вид.

«Нет! Мыслящие и умные существа должны быть похожи на нас, — две ноги и две руки с пальцами, одна голова, два глаза и два уха. Вот волос может и не быть. Ведь погода же у всех разная!» — так мне тогда казалось.

И всё! С этой минуты я уже ни о чём, кроме космоса, не мог думать. Фантазия уносила меня так далеко от нашей звезды, куда не мог заглянуть даже нейрошлем с его почти безграничными возможностями. В своих мечтах я делал открытия, о которых не знали базы данных, собранные за всю историю человечества.

Обязательное посещение виртуальной школы стало для меня мучением. Я терпел ее только потому, что там были такие интересные предметы, как астрономия, астрофизика, космология, гравитофизика, астрохимия, планетология, космотехника и космонавигация.

Я готов был изучать только их, не тратя время на глупости вроде литературы, живописи и музыки. Но, чтобы получить аттестат об окончании начального образования и поступить в звездную академию, мне нужно было регулярно сдавать тесты по всем предметам.

Еще мне очень понравилась квантовая физика, которая началась в восьмом классе. Но сразу после начала последней учебной четверти я подхватил вирус рассеянного внимания (раньше это заболевание называли шалопайством) и пропустил стимуляцию участка мозга, отвечающего за образование нейронных связей для усвоения этого материала.

Из-за болезни врачи категорически запретили мне даже близко подходить к информационному модулю, не говоря уже о нейрошлеме. Хотя болел я недолго, но нейростимуляции следующих курсов так и оставили этот участок мозга неактивным.

Вот по этой причине я, капитан космического корабля, наверное, единственный капитан звездного флота, зная, что квантовые приборы по скорости вычисления опережают человеческий мозг в миллионы раз, так до сих пор не представляю, как им это удается.

Как-то раз, без дела болтаясь по городу в ожидании разрешения приступить к занятиям, я шел мимо Летнего сада, и очень удивился, когда вдруг вспомнилась строчка: «…И в Летний сад гулять водил. …» из поэмы какого-то поэта с военной фамилией. Кажется, это был Пушкин. «И тут литература в голову лезет!» — возмутился я, потому что терпеть не мог этот предмет. А, между тем, раньше мне не доводилось бывать здесь. Заняться всё равно было нечем, и я решил заглянуть.

При входе мне предложили подключиться к информационной сети Сада, чтобы узнать его историю. Но нейрошлема у меня не было, да и медики рекомендовали мне меньше пользоваться цифровыми системами. Поэтому я просто пошел побродить по его зеленым аллеям. Красиво подстриженные кусты, ровные газоны, вековые деревья, закрывающие небо своими кронами, клумбы с цветами, ажурные кованые ограды, фонтаны, какие-то старинные невысокие здания … Для меня все это было новым и необычным после сутолоки шумного города.

Воздух в саду был совсем другой, свежий и чистый. Мне даже показалось, что мраморные скульптуры, деревья, беседки, — всё оказывало на меня успокаивающее воздействие. Как-то стало легко и свободно, свалился груз напряженных дней учебы.

Птицы! Похоже, здесь было одно из немногих мест, где они могли себя чувствовать в безопасности от проносящегося по их небесным владениям авиатранспорта. Веселое пение и щебет дополняли картину торжества природы.

Не помню, сколько времени бродил по саду, наслаждаясь безмятежностью и вынужденным бездельем. Вокруг гуляли люди, но я старался держаться от них подальше, потому что избегал их, боясь возможных разговоров и вопросов, совершенно не зная, как общаться и о чем.

Мое увлечение космосом заменяло любое общение и, наверное, поэтому у меня не было друзей. Что уж говорить о девчонках, — они совершенно ничего не понимают в космосе.

Гуляя по аллеям сада, выходил на площади с фонтанами и заглядывал в галереи, покрытые зеленью. Наверное, впервые я не смотрел в небо, а смотрел вокруг, и мне было хорошо.

Вдруг в конце одной из аллей передо мной открылся небольшой пруд, в котором не торопливо, грациозно изгибая шеи, плавали лебеди. Одни были снежно-белые, другие — угольно-черные. Я впервые увидел этих птиц так близко в реальном мире. До этого они были объемными изображениями на информационных экранах из школьной программы.

Наблюдая за ними, медленно шел вдоль берега, как вдруг мои мысли неожиданно прервал чей-то голос. Девушка сидела за небольшим столиком в стоящей возле пруда беседке и что-то внимательно рассматривала на своем информационном экране. Вернее, это был не экран, а проекция звездной карты созвездия Персея. Наверное, девушка увидела меня раньше и, не поднимая головы, спросила, как старого приятеля:

 — Ты не знаешь, что это за звезда, и почему она всё время мерцает разным цветом?

Как-то всё сразу изменилось. Вернулось прежнее обычное состояние сосредоточенности и весь груз напряженных дней обучения придавил обратно к земле. Сказать что я был недоволен, значит ничего не сказать! Вот почему я не люблю девчонок. Мало того, что они ни в чем не разбираются, так еще и ведут себя так бесцеремонно, будто весь мир крутится только вокруг них. Я нахмурился, но подошел к беседке.

 — Алголь, «бета» Персея, тройная звезда. Каждая из трех больше нашего Солнца в два раза. Две из них находятся друг от друга на расстоянии одной шестнадцатой длины Земля-Солнце со сроком обращения около трех дней, и третья звезда, расположенная от центра вращения первых двух на расстоянии почти трех длин Земля-Солнце, со сроком обращения около полутора земных лет. У тебя установлен режим ускоренного просмотра, поэтому они всё время затеняют друг друга, — выпалил я как на уроке, недовольный еще и тем, что меня не удостоили даже взглядом.

 — Не может быть! — воскликнула она, как будто я сделал грандиозное открытие. — Откуда ты это знаешь? — девочка, наконец, посмотрела на меня с любопытством.

На мгновение меня поразили большие голубые глаза. Но незнание основ астрономии и космографии еще больше укрепило меня во мнении в совершенной неспособности женщин к точным наукам.

 — Это и первоклассник знает! — еще с большим недовольством ответил я, нахмурившись и собираясь уходить.

Начинала злить та бесцеремонность, с которой теперь она меня разглядывала.

 — Ну, это смотря чему ты учишься, — сказала девушка.

 — Я учусь по обычной программе начальной школы и там астрономия начинается с третьего класса! — ответил я, продолжая злиться за то, что она пристала ко мне с вопросами, и еще больше на себя, что до сих пор стою и, как дурак отвечаю на них. — Интересно, а чему учишься ты?

 — Не всем же быть астронавтами! Ведь есть столько не менее нужных и интересных профессий. Например, учитель, который тебя учит не только астрономии, но и литературе, искусству, музыке, в конце концов? — ответила она, улыбаясь.

«Что это она вздумала меня учить?» — уже с негодованием подумал я.

 — Да что толку от твоей музыки в космосе? Только мешает сосредоточиться! Я бы вообще эти предметы из программы обучения исключил — пустая трата времени! Пока тут с тобой болтаю, мой класс квантовую механику проходит! Вот это знания! От них есть настоящая польза. Квантовые компьютеры в тысячи раз производительнее всего, что было до них, не говоря уже о вычислительных способностях человеческого мозга! А какая польза от твоего искусства? Висит картина на стене, уже сто лет висит — только пыль собирает!

 — Если ты в этом не разбираешься, это еще не значит, что искусство никому не нужно! В каждой картине есть не только изображение, запечатленное художником, но и то, каким он видит и, как воспринимает этот мир! — уже с нотками высокомерия сказала девушка.

Придавая своим словам убедительность, она чуть наклонила голову набок и вперед, и от этого ее глаза стали темнее. На щеках проступил румянец.

 — Да что там может быть интересного? Нарисовать почти фотографию, и то не всегда похожую на оригинал, — большое дело. А сколько времени на это нужно потратить? Сейчас только подумай о том, что хочешь сохранить, и эта картинка будет храниться в базе данных вечно — смотри кто хочешь! Вот проложить курс к тому же Алголю, да так, чтобы не наткнуться на звездное тело и в черную дыру не угодить — вот истинное искусство! — уже почти выкрикивал я в запале, размахивая руками. — А кому нужны эти танцоры или оперные певцы? Делом надо заниматься, а не ногами дрыгать и горло надрывать! — я уже праздновал победу в этом неожиданном споре. Против таких доводов она точно ничего не сможет возразить.

 — Ты был на балете? — как-то совсем спокойно спросила она.

 — Что мне там делать? — от неожиданного вопроса я чуть отклонился назад, как будто хотел увернуться от удара.

 — Значит, ты судишь о том, чего не знаешь и в чем не разбираешься? — она улыбнулась, ее глаза посветлели, а лицо зарумянилось. — Хороший же из тебя получится астронавт!

 — Чтобы быть хорошим астронавтом, не обязательно разбираться в танцах, а нужно знать свой корабль, космонавигацию и много чего еще! — при этих словах я почувствовал, как сжатые в кулаки пальцы, ногтями впились в ладони.

 — Ну, вот полетел ты на Алголь, а там разумные существа живут, и что ты им покажешь, если они попросят познакомить их с нашей цивилизацией? — девушка вела себя так, как будто ее забавляла моя запальчивость.

 — Да много чего! Корабли, наши достижения в науке и технике, открытия … — я даже не заметил, как опять начал усиленно размахивать руками, стараясь придать свои словам убедительности.

 — Допустим! — согласилась она. — Но если их технический уровень превосходит наш, как ты сможешь показать наше духовное развитие? Ведь важнее не то, какие машины ты умеешь строить, а то, что движет твоим стремлением их строить, и применять!

 — Ага, и увидев балет, они это сразу поймут! — развеселился я, радуясь такому удачному, на мой взгляд, ответу.

 — Не только балет, но и оперу …

 — Ну да! Что они поймут там, не зная нашего языка? — перебил я ее на полуслове, считая, что большей глупости и придумать нельзя.

 — Сразу видно, что ты, хоть и знаешь язык, но ничего не понимаешь в опере! Оперу нужно не слушать, а чувствовать, все переживания, все эмоции, которые вкладывает артист в исполнение своей арии, всю бурю страстей, бушующую на сцене! Вот что даст большее понимание о нашей цивилизации, чем простое сравнение формул и графиков!

Девушка сложила ладони и прижала руки к груди, ее глаза смотрели мимо меня, куда-то далеко, где в ее памяти играла музыка и пели артисты. Она говорила взволнованно, с придыханием. Я был поражен тому, как она это сказала. Даже на мгновение показалось, что я тоже услышал ту музыку и голоса артистов, что звучали в ее воспоминании.

Но тут она порывисто встала из-за стола, давая понять, что не о чем ей со мной разговаривать, с таким дремучим невеждой. А у меня как будто фильтры с глаз упали, и я увидел, какая она высокая и стройная. Облегающий темный комбинезон, до колен прикрытый полупрозрачной легкой накидкой, подчеркивал красивую форму девичьей фигуры, а длинные русые волосы, сплетенные в косу очень мелкими стежками, лежали на плече и спускались ниже пояса. Я так и сел от неожиданности на скамейку, с которой она только что поднялась. Я был настолько растерян и ошеломлен ее словами, но еще больше своим новым взглядом на нее, что, открытый было для возражений рот, так и не смог издать ни одного звука.

Она, увидев мое изумленное и растерянное лицо, расхохоталась звонким, как колокольчик, смехом. Девушка, смеясь, опустилась рядом, прикрывая рот ладонями. У нее это так плохо получалось, и смеялась она так искренне и заразительно, что я не удержался и засмеялся так же весело и безудержно.

Нарастающее между нами напряжение развеялось, словно его и не было.

 — Как тебя зовут? — опуская руки, но всё ещё улыбаясь, спросила она.

 — Петр. А тебя? — едва отдышавшись, выговорил я.

 — Аврора. Друзья называют: Ария.

 — Почему? — удивился я. — Ведь это, кажется, разные имена?

 — Не знаю, как-то так получилось, но мне оба имени нравятся.

 — А что ты здесь делаешь?

 — Отдыхаю между репетициями. Вот хотела немного рассмотреть звездное небо и наткнулась на эту мерцающую звезду, а ты мне сходу всё про нее рассказал, — ответила Аврора, с любопытством разглядывая меня. — Ты всё знаешь про звезды?

 — Нет, конечно! Всё про звезды никто не знает. Их даже сосчитать до сих пор не могут. А чем ты занимаешься?

 — Я занимаюсь балетом. Учусь в балетной академии. У меня через месяц выпускной, а потом отправят в какой-нибудь театр на Земле. Хотя мне очень хочется попасть в театральную труппу на Марсе, — мечтательно закатив глаза к небу и опять прижав руки к груди, сказала Аврора.

 — Почему? — удивился я тому, что на Марсе есть театр.

 — Там притяжение в три раза меньше и поэтому можно делать такие прыжки, о каких на Земле нельзя даже и мечтать! — порывисто выбросив вперед руки и наклонившись как в прыжке, с воодушевлением сказала она.

 — Ага, — хихикнул я, — прыгнешь, и лови потом тебя под потолком!

 — Ничего ты не понимаешь, — она улыбнулась в ответ и снисходительно покосилась на меня. — А ты что здесь делаешь?

 — Мне врачи запретили заниматься целую неделю, вот я и хожу по улицам уже пятый день! Шел по набережной, увидел красивую ограду, решил посмотреть, что здесь такое.

 — Ты что, никогда не был в Летнем саду? — ее брови взлетели от удивления, но даже при этом на красивом и высоком лбу не появилось ни одной морщинки.

 — Нет, как-то не до него было, — чувствуя себя пристыженным, я опустил голову и упершись руками в скамейку, начал смущенно раскачиваться из стороны в сторону. — У меня много времени уходит на учебу, да и вообще, я почти никуда не хожу — всё, что я хочу узнать, есть в базах данных, общих и специальных.

 — А, как же настроение? — опять удивилась она, наклоняя ко мне голову и пытаясь поймать мой смущенный взгляд. — Эмоции? Разве ты ничего не ощутил, зайдя в сад? Ведь мы тем и отличаемся от животных, что у нас есть эмоции, чувства …

 — Подожди минутку! — перебил я, поднимая голову. — Кто сказал, что у животных нет эмоций? Помнится, нам еще в первом классе на зоологии говорили, что у животных есть и чувства, и эмоции! Уже давно доказано, что эмоции у животных возникают не только как реакция, но и как средство общения! Правда, набор эмоций у них значительно меньше, чем у людей, но они есть!

 — Я не это имела в виду, — улыбнулась Аврора. — Разве у тебя от хорошего настроения не прибавляется сил, не появляется желание сделать что-то еще, помимо того, что ты обычно делаешь? Разве при хорошем настроении ты не сделаешь больше, чем в обычном или плохом настроении? Или у тебя так не бывает?

 — А как же! Еще как бывает! — кивнул я головой, вспомнив свою радость и гордость от того, что самостоятельно смог доказать теорему Ферма. — Когда узнаю о каком-то новом открытии или достижении, когда удается разобраться в какой-то теории, а потом применить эти знания на практике. Да много таких ситуаций бывает! Правда, я учусь сдерживать эмоции, как положительные, так и отрицательные, — они часто мешают принимать верные решения или просто мешают.

 — Но ведь человек без эмоций — это просто счетная машина, компьютер, — удивилась она, пожав плечами. — Тогда почему в космос летают люди? Причем, они летают не только в исследовательские миссии, где часто бывают нужны нестандартные решения, но пилотируют и рейсовые шаттлы, где почти всё делают компьютеры?

 — С этим как раз всё просто! — хмыкнул я, широко улыбаясь. — Интуиция! Именно она помогает принимать нестандартные решения в нестандартных ситуациях. Компьютеры интуицией не обладают. Людям так и не удалось научить этому машины.

 — А как ты думаешь, почему? — снова улыбнулась она, но, как-то хитро прищурив глаза.

 — Не знаю! Наверное, не хватает быстродействия, чтобы обрабатывать большой объем информации! — развел я руками, не заметив подвох.

 — А, как же твои хваленые квантовые компьютеры? Ведь их быстродействие значительно опережает работу человеческого мозга?

Я почувствовал, что Аврора загоняет меня в тупик. И чем? Логикой и фактами. Я уже в то время много знал и неплохо умел использовать эти знания в диспутах, которые так часто устраивали в школе на разные темы. Мне удавалось в них побеждать, причем даже не сильно напрягаясь.

Но здесь! С Авророй, девчонкой из балетной школы. Да так просто и быстро. Как ей это удалось? Может, причина в том, что я недооценил соперника? Я думал, что логическое мышление — это моя сильная сторона, а, оказывается, что меня может загнать в угол человек, для которого логика совсем не является основой принятия решений!

У нее на всё какой-то другой взгляд! Если моя жизнь мне представлялась как цепочка последовательных действий, решений и событий, причем заранее мною спланированных, то жизнь людей, занимающихся искусством, мне казалась сплошным хаосом, а значит, я заранее отвел им второстепенную роль в нашем обществе.

Есть артисты, думал я, и есть их удел — организовывать отдых тех людей, кто делом занят. А оказывается, они сильны своей логикой, мне непонятной! Они видят и воспринимают мир совсем по-другому, не так, как я… Надо сказать, что всё это мне пришло в голову только в тот момент, потому что раньше я об этом не задумывался. Тогда я первый раз понял, что мир намного разнообразнее, чем я привык считать.

Мы еще долго разговаривали, гуляя по аллеям. От Авроры я узнал, что Саду почти четыреста лет. Его несколько раз реставрировали, оставляя при этом всю архитектуру в неизменном виде. Мы разглядывали скульптуры, стоявшие здесь веками, небольшие домики, совсем непохожие на те, которые строят сейчас.

 — Подумай только, — с вдохновением говорила она, — как много поколений видели этот сад! Люди рождались и умирали, а он оставался таким же, каким был создан! Ну чем не машина времени? Ученые до сих пор утверждают, что перемещения во времени невозможны! А вот он — гость из прошлого — такой же, как и четыре века назад!

Такой непростой взгляд на простые вещи мог возникнуть только у человека с необычным восприятием мира.

Мы уже вернулись к пруду с лебедями и подошли к беседке, где познакомились пару часов назад, когда Аврора сказала:

 — Ладно, у меня перерыв заканчивается, пора идти. Я бываю здесь каждый день, если хорошая погода. Так что может еще увидимся.

Я как-то не нашелся, что ответить и пока судорожно перебирал варианты, смущенно улыбаясь, она помахала мне рукой и, уже не оглядываясь, быстро пошла к выходу необычной походкой, мягко наступая сначала на носок и отводя его чуть в сторону. Теперь я смотрел на нее без той неприязни, которая возникла при нашей встрече. Аврора выглядела так элегантно и двигалась так грациозно, что я невольно загляделся на ее стройную и гибкую фигуру. Сначала мне показалось, что она моя ровесница, теперь я бы дал ей лет семнадцать. Через минуту Аврора вышла из ворот и скрылась за листвой кустарника.

На следующий день я пришел в Летний сад с надеждой встретить там новую знакомую, но она так и не пришла. А потом врачи допустили меня к занятиям, и я надолго забыл эту историю, погрузившись в изучение наук в попытках наверстать упущенное.

Вдруг мои воспоминания прервал резкий сигнал тревоги. Голос бортового компьютера вернул меня в командный отсек мусоросборщика.

Глава 2. Цель

 — Цель № ОИМ 1 125 897, курс встречный, скорость цели 15 километров в секунду, скорость встречи 19 километров в секунду, время до встречи 17 минут, время до окончания коррекции орбиты 13 минуты, предполагаемый приход энергии 12 мегаджоулей. Командир!

 — Я тебя слышу, Аврора! — отозвался я, вываливаясь из своих воспоминаний. — Провести тестирование систем корабля на предмет готовности к приему энергии от столкновения с целью.

Реальность вернулась ко мне изображением на информационной панели, расположенной полусферой вокруг капитанского кресла, в котором я сидел. Экран по-прежнему светился миллиардами звезд и туманностей, передавая все, что видят наружные камеры корабля. Показалось, что я в открытом космосе. Даже на мгновение перехватило дыхание. Так случалось каждый раз, когда я возвращался на корабль после длительного перерыва.

Впрочем, эта панель позволяла видеть не только половину окружающего пространства, а всё полностью. Стоило только подумать, какую его часть хочу увидеть и всё изображение смещалось в эту сторону. Поэтому я мог смотреть не только вперед, но и в стороны, вверх, вниз и даже назад. Ощущение было такое же, как будто смотришь по сторонам, но голова при этом остается на месте. К этому так привыкаешь, что, попав на Землю, первое время никак не сообразить, что опять нужно напрягать мышцы шеи, чтобы видеть не только прямо перед собой.

Так же трудно отвыкнуть общаться мысленно. Кстати, это одна из причин, по которой я разговариваю с бортовым компьютером вслух. Я дал ему установку отвечать мне через звуковые устройства, а если задумаюсь и не обращаю внимания на сообщение, что со мной случается часто, транслировать передачу через нейрошлем прямо в голову, как он это только что и сделал.

У информационной панели было еще много разнообразных функций, одна из которых давала возможность увеличивать объекты, находящиеся на большом удалении. Это обеспечивалось хорошими оптическими свойствами камер и использованием информационных баз данных. Остановив свой взгляд на какой-то точке и желая ее разглядеть, изображение на экране увеличивалась до тех размеров, которые мне были нужны. Конечно же, всё это делал бортовой компьютер, получающий информацию с моего нейрошлема. Он же управлял всеми устройствами на корабле.

Я снимал нейрошлем только в тех случаях, когда мне хотелось побыть одному. Ну да, я и так один, но Аврора! Это и был бортовой компьютер корабля. Модель БПМ-1213П, что означает Бортовой Процессор Малый, 1213 — тип корабельной системы, на которую он устанавливается, а П — планетарный. Что в свою очередь означает: сиди Петя на попе ровно — никакие межзвездные путешествия тебе не светят. В него даже навигационные карты не загружены. Вообще нет никаких карт, кроме земной орбиты!

Я дал корабельному компьютеру имя Аврора, когда взял себе за правило общаться с ним голосом. Ведь как-то я должен к нему, точнее к ней, обращаться. И решив, что это будет «она», потому что мне приятнее разговаривать с женщиной, подобрал голос, похожий на голос Авроры, моей знакомой из детства. Надо сказать, что среди немногих знакомых женщин, я не нашел той, голос которой я хотел бы слышать каждый день. Но голос Авроры — уверенный, спокойный и мелодичный, — врезался мне в память.

И, теперь, разговаривая с компьютером, мне даже казалось, что это Аврора отвечает мне. Было приятно обманываться в том, что я на корабле не один и у меня есть собеседник, команда и друг.

 — Командир, тестирование завершено. Есть незначительное повреждение энергоприемника и приемной подушки после столкновения с целью, превышающей допустимые размеры. — опять прозвучал ее невозмутимый голос.

 — Насколько серьезные эти повреждения? — удивился я, вспоминая, когда это могло произойти.

 — Можем производить столкновения с целями не значительных размеров, с такими, как цель № ОИМ 1 125 897.

 — Готовить корабль к встрече, произвести корректировку орбиты. После приема энергии провести полное сканирование приемного отсека, — отдал я приказ, а сам подумал: «Если приемная подушка выйдет из строя, корабль придется гнать на базу в ремонт, и прощай план по сбору мусора».

 — Выполняю, — тут же отозвалась Аврора.

Развитие науки и техники позволило максимально сократить численность экипажей до минимально возможного количества. То есть до одного человека. Но люди от природы социальные существа, и нам всё так же, как и раньше, необходимо общество. А когда человек лишен возможности общения с себе подобными, он начинает искать замену.

Раньше, когда компьютеров еще не было, люди разговаривали с животными, растениями, реками и горами. Астронавты в одиночных миссиях в этом так преуспевают, что, вернувшись на Землю, теряются и не знают, как вести себя среди людей. По этой причине почти все они избегают многолюдных мест. Каюсь, и я из их числа.

Еще до того, как затихло эхо моего голоса в командном отсеке, почувствовал, как руки, ноги и голову мягко, но быстро обволакивает вылезающая из кресла подушка, принимая форму тела. И хотя она имела толщину каких-нибудь пару сантиметров, закончив процесс обволакивания, стала твердой как железо, сковывая все мои движения.

Это Аврора включила защиту от перегрузок, которая оберегает экипаж от ушибов при небольших корректировках орбиты. Конечно, такая система не спасет человека при выполнении кораблем резких маневров с изменением скорости и направления движения. Для таких случаев предусмотрен механизм второго уровня защиты. Как же я его не люблю! Но без него огромные перегрузки раздавят космонавта, словно мусор под прессом в инженерном отсеке.

Как только защита зафиксировала тело, я почувствовал легкое смещение в сторону. Аврора не стала разворачивать мое кресло, так как корректировка была совсем незначительной. Собственно, она переместила корабль больше для того, чтобы цель попала в менее поврежденную часть приемной подушки.

 — Покажи мне цель, — скомандовал я, хотя звезды на экране уже начали разбегаться в разные стороны, будто испугавшись моего желания посмотреть на них поближе. В центре панели появилась точка, сияющая как сверхновая звезда, ярким бело-голубым цветом. Постепенно она превращалась в какой-то вращающийся предмет. И вот я уже отчетливо видел его форму.

Это был болт. Он медленно поворачивался, сверкая в солнечном свете гранями головки и отполированной гребенкой резьбы. На фоне черного звездного неба предмет выглядел как жемчужина с голубоватым отливом, лежащая на темном дне теплого моря и играющая своим перламутром с веселыми солнечными зайчиками.

Когда я впервые увидел эту картину, был так поражен видом сверкающей точки, что не смог оторвать от нее взгляда до момента встречи. Вот тогда-то мне и пришла в голову мысль дать моему МС-3 название: «ЛОВЕЦ ЖЕМЧУГА». Мне так понравилось это сравнение, что я решил написать его на борту рядом с эмблемой 9-го Корпуса. Ведь раньше на Земле морским и воздушным судам было принято давать названия, и эти имена писали на самом видном месте. Со временем традиция забылась и названия сократились до простого кода, состоящего из нескольких букв и цифр.

 — Цель № ОИМ 1 125 897, деталь крепежа, материал титан, длина 5, диаметр 2 сантиметра, масса 55 граммов, — опять вернул меня в реальность голос Авроры, — встреча через 2 минуты 30 секунд, все системы корабля к приему энергии готовы, ситуация штатная.

 — Ну что ж, давай подзаправимся! — хмыкнул я, мельком бросив взгляд на показания датчиков в энергоблоках. Почти все их значения находились в интервалах резерва.

 — Макс, зараза, ты опять оставил меня с пустыми баками! — выдохнул я от возмущения, как будто мой сменщик стоял за спиной. — Чем он тут занимался?

 — Максим Майдман установил приоритет переработки материала перед накоплением энергии, поэтому в первую очередь выбирались крупные цели для загрузки в инженерный отсек и переработки в сортовой материал, что привело к частым сменам курса и ускорениям. — невозмутимо ответила Аврора.

«Теперь придется ловить жемчуг пока не заполню все энергоблоки. Сколько же времени я потеряю?» — со вздохом подумал я.

 — 128 часов или 75 орбитальных дней. — всё также невозмутимо ответила Аврора на мои мысли.

 — Я тебя не спрашивал! — уже вслух огрызнулся я

 — До встречи 60 секунд, — отозвалась Аврора как ни в чем не бывало и начала обратный отсчет.

Я опять оглядел бегущие на панели колонки цифр, графики сближения, расчетный и фактический. В общем, всё в норме, ситуация штатная, как только что доложила Аврора.

 — Входящий вызов, диспетчер два ноль шесть, Рита, — прозвучал второй голос Авроры, в то время как первый продолжал отсчитывать секунды: «35, 34, …»

 — После встречи! — отозвался я — Сделай перенос вызова.

 — 25, 24, 23, … — счет звучал монотонно и четко.

 — Ну вот, не успел заступить на вахту, а им уже подавай отчеты о готовом к отправке материале, — проворчал я в ответ на столь ранний звонок диспетчера.

«Как странно» — вдруг пришла мне в голову мысль, Аврора никак не отреагировала на это мое возмущение. Раньше такого не было, и мне всегда доставляло удовольствие прикрикнуть на нее за то, что лезет куда не просят. От этого появлялось чувство своей значимости, да и поговорить есть повод. А тут …

 — … 1, 0, приё… — только и услышал я ее голос уже у себя в голове, но и он потонул в мощном гуле удара. Как будто мы столкнулись со стеной, неведомо откуда взявшейся в космосе. Этот удар, передаваемый всеми стенами и переборками корабля, многократно отражался эхом в командном отсеке, и, накладываясь друг на друга, метался по нему, создавая звуковой хаос. Корпус корабля качнулся и начал вибрировать.

Всё это длилось не больше секунды, как потом показал корабельный хронометр, но почему-то у меня создавалось впечатление, что время останавливалось или, по крайней мере, замедлилось. Свет начал мерцать, экраны тоже, но я не переставал видеть всё, что меня окружало, хотя не уверен, что видел это глазами. По моим ощущениям прошло не менее 5 минут.

Я решил, что это галлюцинация, вызванная сильным ударом, и о ней не стоит никому рассказывать. Шутка ли, капитан космического корабля с галлюцинациями. Ощущение было не из приятных, а во рту появился привкус железа. Голову как будто сдавливало и разрывало одновременно, а в ушах стоял звон. Раньше со мной такого не случалось.

Закончилось всё так же неожиданно, как и началось. Я быстро оглядел столбики цифр — всё было в пределах нормы. Показатели в энергоблоках вышли из красной зоны, но приступать к работе еще было слишком рано.

 — Аврора, покажи график приема целей. — обратился я к компьютеру по имени, опасаясь, что иначе она опять может не ответить. — И проведи сканирование не только приемного отсека, а всего корабля.

К тому времени защитная система смягчилась и быстро скользнула обратно в недра кресла. На экране появился временной график и номера целей, необходимых для заполнения энергоблоков корабля.

 — Следующая цель через 17 минут? — спросил я и подождал ответа Авроры, но его не последовало. — Аврора, ты меня слышала?

 — Да, капитан.

 — А почему не ответила? — я был так удивлен поведению своего компьютера, что почувствовал, как брови, сморщив лоб, уперлись в нижний ряд волос.

 — Вы меня не спрашивали, — спокойно отозвалась она.

 — А кого я, по-твоему, здесь еще могу спрашивать?

 — Так как на борту нет живых существ, кроме Вас, то только себя.

 — Ладно, Аврора, вызывай диспетчера.

Глава 3. На орбите

Диспетчером была круглолицая полногрудая девушка с большими карими глазами и коротким ежиком черных волос. Смуглая кожа напоминала о том, что в далекие времена люди были разделены континентами и ее предки жили в Африке.

Я видел Риту не первый раз. Она часто дежурила с нашим звеном МС-ок. Начав общаться по работе, понемногу привык к ней. Скованность и косноязычие в общении с противоположным полом постепенно отступили. Мне нравилось иногда поболтать с этой говорливой девчонкой в перерывах между работой. Она снабжала самыми свежими новостями о событиях в Корпусе и на базе. Да и сплетни послушать иногда не мешало, чтобы отвлечься от дел и снять напряжение от погони за целями.

 — Привет, Рита! — помахал я ей рукой, когда она появилась на экране. — Как твои успехи? Я слышал от ребят со 131-ой, что ты проходила тестирование на допуск к дальним полетам.

 — Да, было дело, — улыбнулась Рита в ответ, обнажив верхний ряд белых зубов. — Не прошла тест на выносливость. Сказали, что нужно увеличить ежедневные физические нагрузки. А когда их увеличивать? — развела она пухлыми руками показав свои розовые ладони. — Всё время тут с вами, за пультом. Да еще эта невесомость. Чтобы заниматься на тренажерах, нужно добраться до спортивного модуля. А после смены, лететь в другой конец станции нет никакого желания. В общем, посижу пока здесь, а там видно будет.

 — А мы и не против! — широко улыбнулся ей в ответ. — Я был занят, поэтому не принял вызов, теперь могу с тобой немного поболтать. Что там у нас случилось? Что за спешка? Я ведь только вернулся на корабль из отпуска.

 — Знаю, поэтому и вызывала, — перестав улыбаться, серьезно ответила Рита. — Получен ответ на заявку, поданную твоим сменщиком Максом, о постановке корабля на внеплановый ремонт.

 — И когда же меня поставят в док? — обрадовался я, ведь в этом случае отменят норму сбора мусора и можно будет на несколько дней слетать на Землю.

В голове пронеслись воспоминания, о только что прошедшем отпуске. Я уже начал строить грандиозные планы, как до меня дошел смысл ее ответа.

 — На заявку пришел отказ, все доки заняты! — виновато развела она руками, но теперь ее ладошки мне показались красными, как стоп-сигналы.

 — Они что, хотят, чтобы корабль развалился в космосе от столкновения с мусором?! — возмутился я, вспомнив последнее тестирование приемного модуля.

 — Тебе рекомендовано ограничить пополнение энергии через столкновения, — спокойно ответила девушка.

 — И как же мне заполнять энергоблоки?

 — Предложено использовать солнечные батареи или возвращаться на базу для их заправки.

 — Заряжаться от Солнца я буду целую неделю, а каждый раз, возвращаясь с земной орбиты на базу и обратно, потеряю около 30% энергии! Как я потом смогу собрать положенную норму материала для отправки?

 — Знаешь, у нас тут такое творится! — вдруг возбужденно заговорила Рита, — Вернулся БИКАН-2, с серьезными повреждениями! Его сразу поставили в ремонтные доки вне очереди. Он такой огромный, что теперь там нет места для проведения плановых работ на других кораблях.

Я вспомнил, что, когда впервые после распределения в Корпус мусоросборщиков прилетел на базу, меня поразил дрейфующий неподалеку огромный, длиною в три километра, с бесчисленными надстройками и множеством вращающихся колец вокруг массивного корпуса, корабль. В солнечных лучах на его белом борту отчетливо были видны огромные темно-синие буквы: БИКАН-2. Потом я узнал, что это сокращение, означающее Большой Исследовательский Корабль Академии Наук. А цифра 2 говорила, что есть еще один такой корабль. Правда, я его ни разу не видел. Поговаривали, что он уже шесть лет в дальнем походе, где-то у пояса астероидов.

 — А что с ним случилось? — новость была очень неожиданной. — Ведь он совсем недавно ушел к Европе, спутнику Юпитера.

 — Никто ничего толком не знает, — Рита придвинулась к экрану и, понизив голос, продолжила, — Мне рассказал докер, который встречал этот корабль, а ему рассказал швартовый рабочий с БИКАН-а, когда шли курсом на Юпитер, где-то возле пояса астероидов совершенно неожиданно попали в метеоритный поток. Сама по себе встреча с метеоритами в этом районе не редкость, но первая загадка, которую пока не могут объяснить радисты: почему приборы корабля обнаружили их только тогда, когда для уклонения уже не было времени?

Метеориты начали расстреливать, но многочисленные осколки очень сильно повредили корпус корабля, и некоторые отсеки получили пробоины. От декомпрессии и пожаров пострадало 183 человека! — Рита так волновалась, говоря это, что у нее затряслись руки. — Многие не дожили до возвращения корабля на базу, а остальных отправили на Землю в тяжелом состоянии.

 — Почему ты шепчешь? — спросил я, тоже понизив голос.

 — Не хочу, чтобы услышали другие диспетчеры! — еще тише прошептала она. — Нам запретили об этом говорить.

 — Ты сказала, что это была первая загадка, а какая вторая?

 — Вторая загадка, над которой до сих пор ломают голову навигаторы и астрономы, заключается в том, что этот поток состоял из сотни небольших метеоритов. Они двигались плотным пучком и вращались вокруг курсовой оси с большой угловой скоростью, как будто их кто-то специально собрал вместе в цилиндр и раскрутил.

Удар пришелся по центральной и кормовой части корабля. Так или иначе, были повреждены три из четырех основных двигателя. Они чудом вернулись!

 — Этого не может быть, — отмахнулся я. — В то, что радисты проморгали метеорит я еще могу поверить, хотя и с трудом, разве что вышли из строя приборы дальнего обнаружения, но в то, что сотня одинаковых метеоритов летят направленным пучком — это уже из разряда фантастики! Тебе докер рассказал небылицу, наверное, хотел произвести впечатление. И что-то мне подсказывает, что ему это удалось!

Я откинулся на спинку кресла и весело рассмеялся, отмахиваясь руками от докерской шутки, как от мухи.

 — Не веришь — не надо! Когда прилетишь на заправку, сам увидишь, — поджав губы и отвернувшись от экрана, фыркнула Рита.

Ее темная кожа на щеке, которую мне было видно, начала принимать красноватый оттенок. Я, почувствовав, что диспетчер сейчас отключится, поторопился остановить ее вопросом:

 — Так что мне делать с планом по сбору материалов? — перестав смеяться, сменил тему, чтобы Рита не успела обидеться.

 — Думаю, им сейчас не до тебя! — ее румянец пропал так же быстро, как и появился. — Все летают по базе, как заведенные, и заняты только ремонтом БИКАН-а. А еще поговаривают, что это была не случайность, а нападение на корабль!

 — Глупости! — уже с легким раздражением ответил я. — Давно всем известно, что в нашей солнечной системе разумной жизни нет. — я помахал ей рукой на прощанье. — Ладно, буду думать, что мне делать с заправкой. Пока.

Рита отключилась, а я, еще немного поразмыслил над услышанным, решил, что она всё напутала или это такие шутки у докеров. Тем более, что в новостных сводках о происшествии с БИКАН-ом ничего не было, поэтому выкинул всё из головы и занялся расчетами. Мне предстояло понять, как лучше заправить энергоблоки необходимой для работы энергией.

Аврора произвела расчеты, из которых следовало, что с пустыми трюмами транспортных модулей экономичнее загорать на орбите, чем гнать корабль на базу и обратно. Так я и решил поступить. Отметил точку на орбитальной карте с высотой 140 тысяч километров и определил скорость, при которой Земля не будет загораживать нам Солнце.

Аврора! — скомандовал я. — Изменение задания. Прекратить выполнение графика приема целей. Занять, указанную на карте, позицию. По прибытии в точку дрейфа развернуть все энергоприемники и солнечные батареи, — а сам подумал, потягиваясь: «Ну вот! Теперь я могу целую неделю заниматься своими делами!»

А дел, надо сказать, было немало. Сначала нужно провести детальное сканирование прочности корабельных отсеков и наружных панелей, оценить их реальный износ и возможность продолжать работу.

Еще у меня накопилось много информации, которую я давно собирал, скачивая ее из модулей памяти старых спутников и других запоминающих устройств, попадающихся во время сбора мусора. Аврора тщательно сортировала эту информацию.

Как-то раз после такой находки подумалось, что настоящий жемчуг — это информация, а мой бортовой компьютер, как опытный ловец, отыскивает его среди бесчисленных пустых «раковин» в космическом океане.

Меня интересовали всевозможные открытия, изобретения, способы усовершенствования техники и программного обеспечения. Те, что во времена застоя в развитии нашей цивилизации были потеряны или не нашли применения из-за низкого технического уровня, недальновидности, а зачастую и некомпетентности чиновников от науки.

Собирая и анализируя информационный мусор, я получил чертежи и полную документацию на такие изобретения, как:

 — устройство для производства деталей любой сложности и размеров (тогда это устройство называлось 3D принтером);

 — устройство беспроводной передачи электроэнергии;

 — конструкцию и детальные чертежи дронов, способных работать не только в атмосфере, но и в открытом космосе.

Я заказал на Земле изготовление деталей для этих устройств. Собрать их на корабле не составляло труда, тем более что мне в этом помогала Аврора, ловко управляя манипуляторами инженерного отсека.

Объединив блок беспроводной передачи энергии и дронов в общую систему, я получил вполне работоспособную структуру для ремонта корабля и выполнения как внутренних, так и наружных работ. Поскольку платформа у дронов оказалась универсальной, то их назначение и размеры не имели ограничений.

Если детали первых дронов я заказывал на Земле, то, собрав устройство, способное изготавливать детали путем послойной печати любыми материалами, я наладил их производство на корабле. Аврора запустила сборочный конвейер, который работал без остановки круглые сутки, производя детали всё новых и новых дронов для различных работ. Дроны собирали других дронов, и со временем их накопилось такое количество, что у меня появилось чувство, будто я нахожусь в муравейнике. Вокруг всё время что-то шевелилось, двигалось и летало мимо меня по отсеку, перенося какие-то детали, инструменты и непонятные мне предметы.

Порой их постоянное присутствие меня раздражало настолько, что я мог пнуть ногой какого-нибудь ремонтного дрона, ковыряющегося в информационной панели у меня перед носом во время работы, да так сильно, что он отлетал в конец отсека, едва успевая затормозить, чтобы не разбиться о переборку.

Очень скоро Аврора, которая управляла всеми этими механизмами, учитывая мое раздражение, начала уводить дронов подальше, а потом и совсем исключила мои столкновения с ними. Можно сказать, что они стали призраками: я знал об их существовании, но сам их не видел. На корабле всё стало происходить волшебным образом, так как появлялось само собой, как будто из ниоткуда. Меня это устраивало.

Как-то раз на орбите мне попался старый спутник-шпион. Он был замаскирован под обычный спутник связи для передачи данных в глобальной сети планеты. Как правило, такие спутники собирали информацию и отправляли в специальные накопители своих хозяев на Земле для дальнейшего анализа и систематизации. Это было устройство секретных служб.

При осмотре спутника я обнаружил причину его выхода из строя — небольшое отверстие в обшивке с одной стороны и довольно приличное выходное отверстие с другой стороны, по форме напоминающее раскрывшийся цветок. Столкновение с мусором повредило систему электропитания спутника и вдребезги разнесло аккумуляторные батареи. Но блоки памяти остались целыми. Аврора подключилась к спутнику и перенесла в свои накопители все данные, которые там находились.

Так вот, в этом спутнике хранилась любопытная информация о времени и гравитации.

Автор писал: «Пространство — это и есть время. Точнее будет определение: ПРОСТРАНСТВО ВРЕМЕНИ». «Время это и есть среда, в которой все существует, а не четвертое измерение, как считал Эйнштейн. Это и есть основа всего сущего! Время — это то, из чего состоит и материя, и энергия, и пространство.»

Меня очень удивил такой взгляд на время. То есть время можно сравнить с воздухом в атмосфере или с водой в океане, границы которого нам пока неизвестны. Но если время — это среда, значит, в этой среде можно двигаться не только в одном направлении, — из прошлого в будущее через настоящее, но и обратно. Нужно только понять, какие законы этим управляют. И тогда можно, находясь в одном месте, узнать не только его прошлое и будущее, но и другие варианты прошлого и будущего.

От этой мысли мне как-то даже стало не по себе. Так недолго заблудиться во всех этих направлениях.

А вот что автор писал о гравитации: «Гравитация — это свойство времени.» Другими словами, Гравитация — это энергия океана времени.

Тогда мне эта информация показалась необычной и не очень понятной. Я решил вернуться к ней позже. Чего-то мне не хватало, чтобы полностью осмыслить сказанное. «Всему свое время!» — подумал я и надолго выкинул всё это из головы.

Еще мне попались разработки квантового двигателя русского ученого Леонова. Ему в начале 21-го века удалось создать действующую модель двигателя, способного перемещать в пространстве значительные массы с постоянным ускорением, расходуя при этом незначительную энергию.

Документация, которую я получил, содержала принципы работы этого двигателя и чертежи его опытного образца с подробным описанием применяемых материалов и их свойств, а также формулы расчета повышения эффективности этого двигателя. Его характеристики оставляли далеко позади все применяемые даже в настоящее время двигатели, в том числе и электроракетные, используемые почти на всех современных кораблях.

Я поручил Авроре рассчитать конструкцию модуля, оснащенного квантовым двигателем с полезной нагрузкой 1200 килограммов и возможность строительства этого аппарата в условиях корабля. Она довольно быстро дала заключение: строительство такого аппарата в условиях корабля МС-3 возможно. Почти все необходимые материалы для этого есть в выбранных для переработки целях. Далее шел список из 50 номеров целей.

Аврора произвела корректировки проекта с учетом современных технологий, что существенно повысило эффективность работы двигателя и снизило его энергопотребление. Не было в выбранных целях только одного материала — мощного магнита, который нужен для изготовления основных элементов квантового двигателя.

А так, как ни один из известных на Земле минералов не обладает необходимыми магнитными свойствами, придется их искать в мелких метеоритах. Велика вероятность, что на это уйдет не один год.

Принцип действия квантового двигателя основан на вращении мощных магнитов, создающих тягу, направленную вдоль оси их вращения. Запущенный двигатель переходит в режим самовозбуждения. При этом тяга постоянно увеличивается.

Еще одно любопытное свойство двигателя заключается в том, что он создает собственное гравитационное поле, внутри которого любое тело сохраняет свой вес неизменным, независимо от ускорения и изменения направления движения.

А это означает, что человеку, находящемуся в этом поле, не нужны громоздкие защитные устройства от перегрузок. Эта новость меня очень порадовала.

Расчетная скорость такого корабля была близка к скорости света, что сулило огромные возможности для путешествий не только в нашей Солнечной системе, но становились возможными полеты к ближайшим звездам.

Я, недолго думая, решил построить этот модуль в расчете на то, что со временем смогу найти необходимый материал для двигателя. Оставалось разобраться с несколькими проблемами.

Первая заключалась в том, что план по сбору материалов мне никто не отменял, разве что примут во внимание затраты времени на заправку энергоблоков.

Вторая заключалась в том, что цели, содержащие необходимый материал, находились на приличном расстоянии друг от друга, и сбор их тоже требовал много времени.

Третья — где производить сборку этого модуля.

И, наконец, четвертая: где взять мощный магнит.

С третьей задачей я разобрался довольно быстро. Инженерный отсек МС-3, как нельзя лучше подходил по размерам, и в нем было всё необходимое для производства и сборки модуля. Единственным неудобством было отсутствие шлюза для вывода наружу готового устройства. Но эту проблему можно было решить путем обратной разборки готового модуля, переноса частей на корпус корабля и сборки аппарата прямо на обшивке МС, там же, где в дальнейшем аппарат будет пришвартован в транспортном положении.

Оставалось решить задачи с материалами и магнитом, при том, что я не собирался сообщать в управление Корпуса о своих планах, так как был уверен, что мне откажут в их реализации.

А корабль, набирая скорость и высоту, уносил меня на солнечную сторону Земли.

Глава 4. Школа.

 — Корабль прибыл в точку дрейфа! — сообщила Аврора, снимая с меня защиту от перегрузок. — Солнечные панели развернуты, все энергоприёмники включены. Зарядный ток максимальный.

 — Хорошо! — отозвался я. — Ложимся в дрейф! Вывести на экран шкалу заполнения энергоблоков.

В левом углу экрана появились шесть пустых цилиндров и седьмой, закрашенный желтым цветом на одну треть. А над ним цифры скорости, с которой происходило накопление энергии.

 — Аврора, сколько нужно времени, чтобы приступить к работе?

 — 170 часов до полной зарядки или 150 часов до уровня, достаточного для начала работы по графику целей.

Трудный выдался денек. Всего несколько часов назад я был на Земле и вот уже в космосе гоняюсь за обломками старых кораблей и спутников. Спать еще не время, а заниматься делами не было желания, так как вечером я собирался в бар на МС-131. Думаю, сегодня там можно будет что-то узнать про аварию на БИКАНе. Но бар еще закрыт.

Впервые за последние месяцы у меня появилось много свободного времени. Размышляя о том, чем бы заняться, я выбрался из кресла и повис в центре отсека, рассматривая черный небосвод космоса.

«А, впрочем, не такой уж он и черный», — подумал я. На нем не было ни одного участка, где бы не мерцали звезды разноцветными огоньками. Глядя на них, я вспомнил свой восторг от увиденной в детстве картины этого звездного неба.

Тогда я и решил стать капитаном исследовательского корабля, чтобы полететь к Юпитеру, Сатурну, Урану, Плутону для изучения их планет-спутников. А потом лететь дальше за пределы солнечной системы через облака Оорта, хотя так далеко еще никто не залетал, даже искусственные спутники. Первым местом, куда я хотел попасть сначала, был Сатурн с его кольцами. Они так призывно сверкали на экранах звездных карт.

Разглядывая созвездия, я невольно вспомнил события, которые так круто изменили все мои планы. Память перенесла меня в те дни, когда, закончив начальную школу, я собирался стать пилотом космических кораблей.

«Мечты, мечты, где ваша сладость?» — строка из стихотворения, выученного мной для теста по литературе, и полное опустошение — это все, что осталось в голове после провала вступительного экзамена на скорость принятия решений в Санкт-Петербургскую Академию Капитанов Дальних Маршрутов (АКаДМа), расположенную в центре старого города, в величественном здании Адмиралтейства с золотым парусником и царской короной под ним на остроконечном шпиле. Только тогда я почувствовал всю горечь этой фразы.

После экзаменов, получив заключение приемной комиссии, я вышел в скверик перед зданием. Сел на лавочку возле фонтана и стал думать: что же теперь делать? Рухнули планы всей моей жизни.

А вокруг красота: летнее солнце играет всеми цветами радуги в брызгах фонтана, аккуратно подстриженные кусты и деревья парка создают витиеватый лабиринт, по которому гуляют счастливые люди. Но сейчас меня всё это не радовало. Я еще и еще раз перебирал в памяти вопросы и с возмущением удивлялся, как можно было не сдать такой простой тест.

Занятый своими мыслями, я не заметил, как ко мне подошел мужчина и сел рядом.

 — Ну что, не приняли? — оторвал меня от печальных мыслей его голос.

 — Не приняли, — ответил я, покосившись на незнакомца.

Возле меня в темно-синем комбинезоне сидел крепкий, хорошо сложенный седоволосый мужчина с добродушным лицом. Почему-то я решил, что это космолетчик. Весь его вид располагал к тому, чтобы поделиться своей неудачей. А может, мне просто хотелось выговориться.

 — На чем срезали? — участливо спросил он, чуть приподняв голову, с видом человека, понимающего, о чем пойдет речь.

 — Реакцию принятия решения завалил. Сказали, что даже нейростимулирование не поможет: у меня нейронные связи в голове образованы по-другому и для управления кораблем их недостаточно. Но ведь решения-то я принимал правильные! — негодуя, проговорил я, ударив себя кулаком по колену. — В общем, всё! Не видать мне космоса!

 — Погоди, парень, на себе крест ставить. — посоветовал мне «космолетчик», похлопав меня по плечу. — Не всё ещё потеряно!

Распрямившись от неожиданно промелькнувшей надежды, я повернулся к нему всем телом и взглянул с недоверием.

 — Ведь если здесь забраковали, значит и в любой другой академии срежут — везде приемные тесты одинаковые.

 — Поступай-ка ты в нашу старейшую на Земле высшую школу штурманов дальних походов. Выучишься на штурмана, а потом, глядишь, и пилотом можно стать. В этой школе тоже есть курс пилотирования. Может, не сразу, конечно, по всей Солнечной системе летать будешь. Поначалу все на местные линии попадают. А через пару лет могут взять и на маршруты к другим планетам. Но это будет зависеть от того, как себя проявишь. Такие случаи бывали.

Это предложение мне показалось спасением. Знал бы я тогда, что уже не первый год у школы был большой недобор абитуриентов из-за того, что все их дальние походы заканчивались на Луне или, в лучшем случае, на Марсе в виде полетов на рейсовых маршрутах. А название школы осталось со времен освоения Марса. И «космолетчик» этот был просто зазывалой, привлеченным школой для заполнения группы новичками.

Мне бы подумать денек-другой над этим предложением, и я бы сообразил, что в Академии, куда так рвался поступить, тоже есть факультет, на котором готовят штурманов. И там уж точно больше шансов попасть на дальние маршруты, чем после этой школы.

Но я был настолько расстроен и подавлен своей неудачей, что тут же принял решение поступить в эту школу, что и сделал в тот же день. Все тесты сдал без труда, и был зачислен в первый класс Высшей Школы Штурманов Дальних Походов (ВШШДП). Ужасная аббревиатура! Меня даже сейчас от нее коробит. Эх, да что теперь говорить об этом?

Начались занятия в школе. Было много теории и практики на тренажерах. А вот навигацию дальних переходов, которую я так ждал, дали лишь в ознакомительном объеме. На мой вопрос преподавателю, почему мы все ходим вокруг да около Луны, он ответил:

 — Молодой человек, а Вы и будете ходить вокруг да около Луны. И сочтете за счастье, если возьмут на борт до Марса.

Ох и обида меня тогда взяла на преподавателя, на школу, на того «космолетчика», на себя, да и на Луну с Марсом. Но ничего не поделаешь, в нашем обществе не принято скакать с места на место. Взялся за дело — делай его.

Погоревав немного, я так и решил: раз взялся за штурманское дело, должен его освоить в полном объеме. И коль скоро собираюсь стать пилотом дальних походов, то параллельно освою и эту специальность. А то, что решения медленно принимаю — не страшно. Зато они правильные. Ведь сколько катастроф произошло из-за того, что капитаны принимали неправильные решения, хотя и быстро.

Обучение в этой школе имело, пожалуй, один большой плюс. Я мог запрашивать не только обучающие материалы по курсу штурманов, но и по пилотированию. Получив доступ ко всем базам данных по летной практике с описанием внештатных ситуаций, произошедших за всю историю освоения космоса, я занялся изучением анализа принятых решений с вытекающими из них последствиями.

В общем, планочку я себе поставил олимпийскую. Были такие спортивные игры пару веков назад. Чтобы в них победить, нужно приложить все свои силы, переступить через лишения и боль, дойти до грани своих возможностей, чтобы одержать победу, прежде всего над собой, а потом уже над другими спортсменами. Я решил во чтобы то ни стало осуществить свою мечту — стать космолётчиком. Победить, несмотря ни на что, преодолев все препятствия.

Так или иначе, когда мои одноклассники шли отдыхать и развлекаться, я надевал на голову тоненькую сеточку — нейрошлем, настраивал его на стимуляцию нужного для очередной темы участка мозга и погружался в изучение намеченных на этот день заданий.

Когда совсем становилось невмоготу от знаний, и, казалось, что вот-вот мозг закипит и взорвется, шел в спортзал. А там отдыхал от учёбы, изнуряя себя физическими упражнениями на силу и выносливость.

На первом курсе у нас было ознакомительное занятие по работе в невесомости. Разумеется, в такой старой школе, как ВШШДП эти занятия проводились не в космосе, а в огромном бассейне. На заре покорения космоса такие бассейны устраивались в центрах подготовки космонавтов. Глубина нашего была 20 метров. В центре находился отсек космического корабля какого-то древнего проекта.

Во время одного из занятий отрабатывали упражнение на задержку дыхания. Хотя современные скафандры — это одно из самых надежных устройств для пребывания в безвоздушном пространстве, все равно нужно быть готовым к не штатным ситуациям, в том числе — к разгерметизации. Тогда я продержался под водой всего 100 секунд.

Решив, что этого времени слишком мало, чтобы успеть что-то сделать, я начал тренироваться. Ходил в бассейн почти каждый день после спортзала. В это время там никого не было, и можно нырять сколько угодно. К началу третьего курса улучшил свой результат до пяти минут и свободно погружался на дно бассейна. А к концу обучения, мог пробыть на дне уже почти десять.

В таком режиме я прожил все пять лет. За это время я стал пилотом-теоретиком, с опытом полетов на симуляторах, и штурманом во всех смыслах этого слова, только без опыта работы на настоящем корабле. Хотя способы прокладывания маршрутов в классе и в космосе не сильно отличаются, если эти маршруты только до Луны.

Вспомнилось, как, превосходно сдав выпускные экзамены, я ожидал решения комиссии о допуске меня к штурманской работе и получения направления на корабль. Тогда я не сомневался, что меня направят на Лунный шаттл, но надеялся попасть на марсианские рейсы.

В небольшой комнате передо мной за столом сидел директор школы, он же председатель комиссии, а за ним на информационной панели все остальные члены комиссии. Где находился каждый из них понять было невозможно. Может, на Земле, а может … и на Марсе.

Мое внимание привлек один мужчина с крупным лицом. Свежий загар, какого не бывает у космолётчиков из-за постоянной работы при искусственном освещении, да и самодовольный вид выдавали в нем работника какой-нибудь земной компании. Я про себя назвал его Деловой, даже не знаю почему.

Председатель зачитал данные моих тестов, отзывы преподавателей, свои рекомендации и мое пожелание о прохождении службы пилотом в космофлоте. Когда он закончил читать документы, повернулся к экрану и предложил признать меня годным к службе в космофлоте с присвоением первого офицерского звания «Мичман», а также выдать лицензию штурмана третьей категории и лицензию пилота первой категории.

Только на непосвященных первая категория пилота может произвести впечатление, но увы, это самая низшая из степеней пилотирования. Хотя я-то считал, что мои знания никак не ниже третьего уровня и вполне могу стать пилотом на марсианских маршрутах.

«Вот я и пилот! — подумалось мне тогда. — Сбылась мечта детства. Любопытно, на какое корыто они меня сейчас засунут штурманом, на лунное или может быть всё-таки на марсианское?»

Мои невеселые мысли прервал вопрос Делового:

 — Мичман, а Вы не хотите служить капитаном на одном из кораблей орбитального корпуса?

Я чуть не подпрыгнул от радости и неожиданности, а в голове пронеслось:

«Вот оно! Есть в жизни справедливость. Не зря я столько времени изучал все эти правила и законы, отказывая себе в отдыхе и удовольствиях. Ах, как же он угадал, что из всего выпуска именно я достоин такого назначения. Какой он проницательный и опытный космолетчик. Да это же адмирал, раз в его подчинении целый корпус кораблей. А может, целая флотилия с кораблями обеспечения, базирующаяся на орбите Земли. Ну и пусть сначала какой-нибудь корабль с экипажем десять — пятнадцать человек, да пусть даже пять. Нет! Пять — это ближняя навигация, не дальше Марса!» — всё это успело промелькнуть в моей голове после его вопроса.

 — Да! Очень хочу! — едва сдерживая крик, но всё-таки подскочив с места, ответил я.

Эх, мне бы хоть секунду тогда подумать, задать пару вопросов, что за корабль, какие задачи решает …

Да, флотилия была. Правда, это была флотилия орбитальных мусоросборщиков под названием «9 Корпус Космофлота», состоящая из 150 кораблей. Они так и назывались: МС-1, МС-2 … и так до МС-150. Сто из них были первого класса, для подбора и переработки мусора типа ОМИМ (Орбитальный Мусор Искусственного происхождения Малого размера) и ОМИС (Среднего размера). Еще сорок девять кораблей второго класса, для переработки мусора большого размера, такого, как разгонные отделяемые ступени и устаревшие орбитальные станции, спутники связи, шпионы, погодные, телескопы и прочие, — ОМИБ. А также мелкие инопланетные тела типа КТМ и КТС (Космическое Тело Малое и Среднее).

Был еще один МС третьего класса — МС-150. Его построили для более крупных объектов, таких как КТБ (метеориты, метеоры и небольшие астероиды). Это был совсем другой корабль, не имевший ничего общего с МС первого и второго класса. Он отличался не только размерами, но и собранным на нем оборудованием. Там были также плазменные и лазерные орудия.

По сути, это горноперерабатывающий завод полного цикла. Корабль в состоянии встретить астероид на большом удалении от Земли и за время полета в обратном направлении переработать его, разделив и очистив все минералы, входящие в это звездное тело.

Команда МС-150 насчитывала 528 человек. Экипаж корабля состоял из 49 пилотов, навигаторов и техников различной специализации. Остальную часть команды составляли горные инженеры, буровики, орудийные специалисты, лаборанты, материаловеды … Я всех специальностей сейчас и не помню.

А экипаж корабля МС первого класса, на котором мне предстояло служить, состоял из одного человека. Он же и был его капитаном. Вся работа на таких кораблях выполнялась автоматами и бортовым компьютером. Полная автоматизация не требовала человеческого участия в управлении, за исключением ситуаций, не предусмотренных штатными протоколами. Такие ситуации время от времени случались.

Главное, за что отвечал человек на борту мусоросборщика, это выполнение плана по переработке космического мусора в полезный материал и своевременную отправку его на склады орбитальной базы, расположенной между Землей и Луной в точке Лагра́нжа.

Я еще со школы знал, что в точке Лагра́нжа уравновешиваются силы притяжения Земли и Луны, поэтому находящаяся в этой точке станция не нуждается в постоянной корректировке своей орбиты. Ее так и назвали — База Лагра́нжа.

Со складов этот материал отправлялся по заявкам на орбитальные верфи Луны и Марса. Иногда приходила заявка на материалы для Земли. Диспетчер передавал ее на ближайший МС, и тогда все три транспортных модуля корабля вывозили накопившийся груз в космопорт, из которого он быстро доставлялся космическими лифтами на поверхность.

Я помню, как уговаривал всех диспетчеров на базе направлять все заявки с Земли ко мне, так как небольшое расстояние до космопорта позволяло быстрее вернуть транспортные модули на корабль и приступить к новой охоте.

Ха-ха, охота, как у дворника — гоняться за мусором по всей улице, где гуляет ветер, со скоростью от 5 до 25 километров в секунду! Вот и вся охота.

Проявлять такое усердие в работе меня заставило обещание командующего 9-ым Корпусом посодействовать в переводе пилотом на исследовательские корабли. Помню в ответ на мой рапорт о переводе, он поставил два условия: проработать на МС не менее 5-ти лет и заочно закончить академию пилотов на базе Лагра́нжа. Первое условие предполагало безоговорочное выполнение плана по сбору мусора, а второе — два раза в год в течение 5-ти лет вместо отпуска сдавать сессию на базе. Я согласился.

А круглолицый «адмирал», который заманил меня на эти «галеры» оказался кадровиком этого корпуса. Как я потом узнал, он вообще никогда не покидал Землю.

«Вот попал!» — как аварийная сирена, загудели у меня в голове эти слова. Я, наверное, заснул, потому что звук, разбудивший меня, был зуммером оповещения о входящем сообщении.

Глава 5. «Старатель бар».

«Старатель бар открыт» — мерцала надпись на экране. Сигнал входящего сообщения возвратил меня из прошлого в реальный мир.

На орбите было принято вести отсчет времени по Гринвичскому меридиану. Бар на МС-131 открывался в 19 часов. Когда я прибыл в точку дрейфа, по Гринвичу был еще день. Неужели я так долго спал?

 — Аврора, который час?

 — 15 часов 33 минуты.

«Странно, — подумал я, зная Алекса и его педантичность. — До открытия бара еще много времени. Такого раньше никогда не было».

И хотя в бар отправляться еще рано, потому что завсегдатаи там собираются позже, сегодня мне хотелось встретиться с Алексом и расспросить о случившееся на БИКАН-не. Уж он-то наверняка знает больше, чем Рита. Кстати, она тоже частенько заглядывает в бар после дежурства.

Алекс Ленц, бортинженер МС-131, — мой друг и славный парень. Он создал «Старатель бар» и назвал его так в честь людей из прошлого, перекапывающих землю в поисках золота и алмазов. Когда его спрашивали почему он дал такое название своему бару, весело отвечал, что в древности этих людей, одержимых погоней за удачей, называли старателями. А потом добавлял: «Мы тоже ищем золото в куче мусора!».

Я познакомился с Алексом, когда первый раз поднялся в орбитальную часть космопорта, добираясь к своему месту службы на МС-3. Вынырнув из космического лифта и стоя у входа в зал, я привыкал к состоянию невесомости. Присоски скафандра на ступнях крепко удерживали меня на стене. Воздух в зале был чуть прохладным, но дышалось легко. Я это почувствовал, когда снял шлем.

Соображая, в какую часть орбитальной станции мне нужно попасть, с интересом оглядывал необычное помещение. Зал был сферической формы, а его стены покрывали панели, имитирующими необработанный камень. Через центр проходила прозрачная труба с большими отверстиями. А чуть выше, на противоположной стене, был виден еще один коридор, над которым светилась надпись: «Рейс М459, корабль Марс-19». Большинство моих попутчиков по лифту уже летели в сторону этого коридора.

 — Привет, Чёрный! — услышал я за спиной незнакомый голос. — Потерялся?

Я оглянулся. Возле меня парил рыжеволосой парень с веснушками по всему лицу, в таком же, как у меня, черном скафандре 9-го Корпуса мусоросборщиков. На квадратной бордовой нашивке белыми буквами было написано «МС-131», а под ними мелким шрифтом значилось: «9 Корпус Космофлота».

 — О чем задумался? — широко улыбаясь, он продолжал описывать дугу вокруг меня. — Забыл, где стоит твой транспорт?

 — Меня зовут Петр Романов, а не Чёрный! — улыбнулся я и, когда он наконец прилепился к стене рядом со мной, протянул ему руку.

 — Александе’р Ленц! Друзья зовут Алекс! Бортинженер МС-131. — представился он, пожимая мою руку. — А не ты ли тот новичок, которого назначили на нашу тройку?

 — Да, тот самый. — отозвался я, понимая, что отпираться бесполезно, всё равно нашивка выдаст.

 — Добро пожаловать в наш Корпус чистильщиков! — улыбаясь во весь рот, поздравил он и еще раз пожал руку.

 — Это, пожалуй, первое доброе слово, которое я услышал с момента получения предписания, — заулыбался я, вспоминая не очень радушный прием в офисе 9 Корпуса. — Почему чистильщиков, а не мусоросборщиков?

 — Ну, как же? — удивился он. — Разве ты не видишь разницы между мусорщиком и чистильщиком? Первый — собирает мусор, а второй — чистит орбиту! Вот тебе кем приятнее быть: мусоросборщиком или чистильщиком? — уже смеясь, спросил Алекс.

 — Конечно чистильщиком! — не задумываясь подхватил я, заражаясь его веселым настроением.

 — Теперь будет на орбите хоть один веселый человек в нашем Корпусе, с кем можно будет поболтать после вахты!

 — А что, разве в экипаже не с кем поговорить? Ведь вас там 5 человек, если не ошибаюсь!

 — Что касается моего экипажа, это разные люди. Есть второй пилот Андре — мрачная личность, молчаливый и замкнутый. Он лучше всего себя чувствует, когда вокруг никого нет. Наталья — штурман, и ее муж Вахид — мастер-материаловед. Им осталось пять лет до выхода в отставку, — продолжал говорить он, поглядывая на часы, — так у них все разговоры только о том, где и как они будут жить на Земле.

Командир Поллукс, давно летает на 131-ой. Он попал на нее вторым пилотом сразу после академии, да так и остался. Кроме работы почти ничем не интересуется. Но у меня есть своя компания, которая часто собираемся в баре!

 — Как это, в баре? — удивился я. — Где? На базе, что ли?

 — Знаешь, что? Давай-ка сядем на транспортер в нашу сторону, не то я рискую опоздать на свой корабль. А пока мы доберемся в самый конец станции, где разгружаются транспортные модули, сможем поболтать.

 — Хорошо! Что нужно делать? — с готовностью отозвался я, понимая, что мне тоже стоит поторапливаться.

 — Значит так, делай как я! — скомандовал Алекс и, оттолкнувшись ногами от стенки, полетел в направлении отверстия в трубе.

Было видно, как скафандр направлял его движение и своевременно затормозил перед отверстием, дав Алексу возможность не торопясь ухватиться за край. Я последовал за ним. Все, что мне было нужно для этого сделать — выбрать место, куда я хотел попасть.

Мы стояли на стенке внутри трубы, хотя, скорее, она больше походила на длинный тоннель. Метрах в двух у нас над головой двигалась широкая транспортерная лента. На ней ехали люди, удерживаемые скафандрами. Кто-то лежал, разглядывая очередной зал через стекло тоннеля, а кто-то сидел, разговаривая с соседом. Были и те, кому нравилось стоять.

Выбрав не занятый участок, Алекс скомандовал «Вперед!», и мы подпрыгнули, вытянув обе руки вверх. Когда перчатки скользнули по ленте, раздался короткий свист от трения присосок, и скафандр прилип к транспортеру. Мы уселись лицом в сторону движения.

 — Первый раз на станции? — поинтересовался мой новый приятель, хотя по неловким движениям это и так было видно.

 — Да, первый!

 — Ну и как тебе здесь?

 — Я в восторге от города и космопорта внизу. А космолифт — это просто сказка, так быстро я еще никогда не ездил! — не стесняясь выпалил я, вспомнив свои ощущения от двукратной перегрузки при подъеме на лифте. — Но орбитальная часть космопорта поражает еще больше!

 — Погоди, это далеко не все чудеса, которые ждут тебя на орбите. Говорят, что если человек в первый раз, попав в космос, не испугается, то космос его примет и навечно останется в сердце. А вот у тебя, похоже, есть все шансы стать его частью! — подытожил он, хлопнув меня по плечу.

Транспортер увозил нас в восточную часть станции, где размещался грузовой док. Как рассказал мне Алекс, эту часть совсем недавно перестроили для швартовки грузовых модулей. Реконструкция значительно ускоряла доставку грузов с орбиты на Землю.

Все остальные корабли и шаттлы ложились в дрейф в зоне ожидания, так как имели большой размер, и их масса могла нарушить балансировку станции на орбите. К этим кораблям пассажиров доставляли небольшими челноками.

Пока мы ехали, Алекс поведал мне историю о прежнем командире МС-3. Оказывается, на тройке весь прошлый год летал пилот, которого списали с дальних рейсов из-за невыполнения маршрутного задания. В результате отклонения от маршрута, допущенного этим пилотом во время вахты, корабль только чудом избежал столкновения с потоком метеоритов. После возвращения из рейса комиссия списала его с корабля.

 — В этом деле не всё так очевидно, и многое непонятно. — говорил мой новый знакомый, усиленно жестикулируя руками. — Некоторые пилоты считают, что благодаря этому отклонению корабль не попал в самый центр скопления метеоритов и успел отвернуть. Но в комиссии сочли все доводы неубедительными и сослались в своем решении только на нарушение пилотом плана полета.

Еще от Алекса я узнал, что, приняв во внимание просьбу этого пилота, остаться в действующей флотилии, его перевели в 9-й Корпус М С, где приписали к моей тройке. Но для человека, управлявшего огромным межпланетным кораблем с экипажем в 900 человек, сесть на маленький, полностью автоматизированный мусоросборщик, оказалось слишком тяжелым испытанием. И он после первой же смены подал в отставку.

Последние слова, которые он сказал Максу, прилетевшему на смену, были: «Лучше я пешком по земле буду ходить, чем летать на этом старом мусорном ведре!».

 — Знаешь, кто больше всего обрадовался твоему назначению? — с улыбкой спросил меня Алекс.

Я пожал плечами.

 — Максим Майдман, сменный пилот на маленьких МС-ках. Я видел его сегодня внизу, сияющего от счастья. Ему пришлось крутиться на МС-3 лишних 3 месяца, пока Корнилов, кадровик нашего Корпуса, не нашел тебя. Ты с Максом еще познакомишься, когда соберешься в отпуск.

Я старался слушать Алекса, но не мог оторвать взгляд от того, как была устроена станция. Мы проезжали один зал за другим, и у меня создалось впечатление, что стены не облицованы панелями, имитирующими камень, а выдолблены внутри горы. Но откуда здесь, на высоте 35 тысяч километров над Землей, гора? И только в четвертом зале до меня дошло: «Это же все сделано внутри метеорита!» Алекс проследил за моим недоуменным взглядом и спросил:

 — Что тебя так удивило?

 — Откуда здесь камень, точнее, гора? — перевел я на него взгляд. — Это что, метеорит?

 — Ну да! — засмеялся он, довольный впечатлению, которое на меня произвела эта новость. — А ты не знал этого?

 — Нет. Я про третий лифт узнал только после назначения в 9-й Корпус. — отозвался я. — До сих пор думал, что есть только два лифта: в южной Америке и на Эвересте в Гималайских горах.

 — Те орбитальные станции собраны из модулей. Они имеют незначительный вес, поэтому не могут обеспечить большой грузопоток с орбиты. Их используют в основном для доставки на орбиту пассажиров. А здесь применили другую конструкцию: поймали большой метеорит и сделали внутри него станцию. Он имеет много преимуществ перед теми лифтами. Большой вес метеорита позволяет без риска разбалансировки принимать большие грузы, а многометровый слой породы, защищает внутренние помещения от солнечной радиации и других космических неприятностей.

 — Отличное решение! — не поворачивая головы, отозвался я и с еще большим интересом стал разглядывать стены залов.

Нужно сказать, Алекс мне понравился. Это добродушный и веселый парень. Ему на вид было лет 35. Он прекрасный инженер и гениальный программист. Монотонная работа на корабле оставляла много времени для творчества и тогда он придумал виртуальный бар. Благо возможности бортового оборудования позволяли.

Его капитан не стал возражать против такого использования ресурсов корабля. А поскольку Алекс был человек общительный, то довольно скоро в этом баре стали собираться его знакомые, с кем до этого он общался только по каналам связи.

За разговорами я не заметил, как мы въехали в транспортную зону. Из двадцати четырех лифтов станции только последние десять имели грузовое назначение. Труба с несущим нас транспортером закончилась прямо при входе в последний зал.

 — Приехали! — объявил Алекс, как только мы оказались внутри последнего зала. — Захочешь поболтать, запроси у диспетчера связь с МС-131, а там спросишь Алекса Ленца. А лучше заходи в наш бар. Я тебя авторизую и познакомлю со своими друзьями!

Мы попрощались и каждый полетел к своему выходу.

Потом я узнал, что это был за бар. Такие бары стали появятся после широкого распространения нейрошлемов в космосе. Корабль, организующий такой бар или кафе, должен иметь достаточно мощное электронное оснащение. Оно необходимо, чтобы без ущерба для решения основных задач, создавать виртуальные помещения со всеми деталями интерьера, а также принимать сознание всех посетителей в реальном времени, обрабатывать их запросы и создавать у них ощущения, соответствующее их ожиданиям.

К примеру, ресурсов моего корабля даже в режиме дрейфа, хватило бы только на организацию небольшой вечеринки из двух-трех гостей. Конечно, официального разрешения в Корпусе на такие мероприятия не было, но, понимая, что людям нужно отдыхать и общаться, командиры закрывали глаза на нецелевое использование оборудования кораблей.

Принцип работы системы виртуального бара очень прост. Через нейрошлем человек подключается к компьютеру принимающего корабля, который в реальном времени транслирует обстановку помещений и всех посетителей ему прямо в голову. Создается полная иллюзия присутствия в баре среди других людей. Он может их видеть, разговаривать с ними, чувствовать запахи, тепло и холод.

А о вкусовых ощущениях виртуальной еды и напитков и говорить не приходится. Они настолько яркие, что настоящая еда после этого может показаться безвкусной.

В общем, создаваемая иллюзия отличается от реальности только тем, что космонавт, присутствуя в баре, не отключается от своего существования на корабле и может слышать и видеть всё, что происходит на борту. Раньше такое состояние называли раздвоением личности и считали болезнью под названием «шизофрения».

С развитием технологий, позволивших частично материализовать виртуальный мир, возможность для сознания присутствовать в двух местах одновременно зависела только от способностей самого человека. Это как делать два дела одновременно. Поначалу мне приходилось отключаться от дел на корабле, чтобы не тормозить в баре. Но со временем я научился решать несложные рабочие задачи, не покидая друзей.

 — Аврора, я в «Старатель бар»! Вызывай только в крайнем случае, — сказал я, устраиваясь поудобнее в своем кресле, зная, что таких случаев в нашей работе почти не бывает.

 — Да, капитан. Запрашиваю авторизацию у МС-131, — отозвалась Аврора. — Доступ разрешен.

Я закрыл глаза, чтобы ни на что не отвлекаться, и открыл их уже в баре. Бар на 131-ой был создан в ретро-стиле конца 20-го века: полумрак, музыка тех времен, барная стойка с подвешенными над ней перевернутыми бокалами, зеркальная стенка с полками, уставленными стеклянными бутылками с пестрыми этикетками, разных цветов и форм. Уютный зал с небольшими столиками и диванами, полукруглая сцена в углу — вот, пожалуй, и всё убранство этого заведения.

Этот бар мог вместить в себя около 15-ти человек. Его единственным отличием от реального бара того времени, пожалуй, было отсутствие официантов. Но во всём остальном иллюзия присутствия в баре среди людей была полная. Можно даже похлопать приятеля по плечу или крепко пожать ему руку, чокнуться бокалами и услышать их звон.

На Земле я не был большим любителем баров, но на 131-ую заглядывал регулярно. Мне нравилась атмосфера и собирающаяся в баре компания. Поначалу я садился в стороне от шумных застолий, но Алекс быстро со всеми познакомил и никогда не давал скучать. Там бывали все свои из Корпуса МС-ок. Это закрытый для посторонних бар, в который можно было попасть только по рекомендации завсегдатаев или в их сопровождении.

 — Петька, привет! — Алекс был первым, кого я увидел перед собой, открыв глаза, и он с ходу выпалил. — Ты слышал про БИКАН-2?

 — Привет, Алекс! — меня удивило его встревоженное лицо. — Да, Рита говорила о чем-то нереальном: какой-то направленный пучок метеоритов. Очень похоже на выдумки для девчонок.

Я огляделся. Мы сидели за нашим обычным столиком, в противоположном от сцены углу. В баре еще никого не было.

 — А что случилось, почему ты так рано открылся? — поворачиваясь к Алексу, спросил я.

 — В том-то и дело, что не выдумки! — как-то взволнованно проговорил он, как всегда энергично жестикулируя руками. — Я разговаривал с Даниэлем, помнишь, я тебя с ним знакомил, такой высокий, темноволосый, с длинным носом?

 — Ну да, любитель древних вещей. Помню.

 — Так вот, он сейчас на базе. Его корабль стоял на ремонте, когда вернулся БИКАН-2! Эта трехкилометровая громадина едва поместилась в док! Из-за него свернули все ремонтные работы на кораблях и вывели их за пределы станции! Сейчас вокруг базы в дрейфе настоящее столпотворение!

 — Ну и что здесь такого? — удивился я, пожав плечами — Пришел корабль из похода, нуждается в ремонте! Что в этом необычного?

 — Ничего необычного, говоришь? Тогда посмотри сюда! — сказал он, показывая на экран над сценой.

Такого я точно увидеть не ожидал. Весь экран занимало объемное изображение изуродованного корабля, бывшего еще совсем недавно флагманом и гордостью всего космического флота Земли. Процентов сорок его наружных обшивок было повреждено, в некоторых были видны отверстия с рваными краями. Не хватало антенн, почти все наружные модули и надстройки были разбиты. Но хуже всего выглядела кормовая часть. Один двигатель, вероятно, взорвался изнутри. Сопла двух других тоже серьезно пострадали. Целым остался только четвертый двигатель.

Впечатление создавалось такое, как будто в корабль сбоку выстрелили картечью, только очень крупной, где каждый снаряд был не меньше 10 метров в диаметре. Центр пучка прошел через кормовую часть. И то, что носовая часть осталась почти неповрежденной, тоже говорило о плотном скопления метеоритов. Зрелище было удручающим.

 — Пожалуй, ты прав, таких случайностей не бывает! — выговорил я, потрясенный увиденным. — Но я что-то в новостях ничего об этом не слышал.

 — Конечно, не слышал! Вся информация о корабле закрыта! Экипаж на карантине! Доступа к нему нет! Никому ничего не говорят!

 — А откуда это у тебя? — спросил я, кивая на экран.

 — Я же тебе сказал! — горячился Алекс. — Это Даниэль! Он прислал фотографии с ботом! Ты же знаешь, что он любитель всяких старинных вещичек! Одной из них — камерой, не соединенной с общей информационной базой — он сделал снимки и отправил мне!

 — Хорошо! А что ты так разволновался? — попытался я его успокоить. — Ну, попал корабль в метеоритный поток. Согласен, поток очень странный, но я уверен, что скоро найдут этому явлению разумное объяснение. Повода для паники нет.

 — Как ты не понимаешь! Это нападение! Нас атаковали! — почти кричал Алекс, вскочив из-за стола и начав метаться из стороны в сторону, размахивая руками. — Без предупреждения атаковали мирный корабль! Это подло и вероломно, кем бы они ни были!

 — Ну, во-первых, не такой уж он и мирный, судя по тому, что о нем известно! На корабле есть плазменное и лазерное оружие большой мощности, способное уничтожить небольшую планету или астероид, и целая флотилия маленьких разведывательных кораблей с таким же оружием! — попытался я его успокоить. — А, во-вторых, опять же общеизвестно, что в нашей Солнечной системе нет никаких разумных существ, тем более с уровнем развития, позволяющим обстреливать космические корабли пучком метеоритов.

 — Ты не совсем прав, — послышался знакомый голос.

Я не заметил, как к нам подсел Сентинел, наш общий друг. Подтянутый мужчина невысокого роста, лет сорока, с красивым смуглым лицом, короткими темными волосами и пронизывающим взглядом. Мы его звали просто Сэнди.

 — Ты забыл, что на шестом спутнике Юпитера, Европе, подо льдом в воде обнаружены живые микроорганизмы?

 — Привет, Сэнди! Не заметил, как ты появился, — я улыбнулся и пожал ему руку. — Как ты себе это представляешь? Микробы, которые обстреливают межпланетный корабль метеоритами?

 — Кто знает, на что способен коллективный разум? — философски заявил он.

 — По-моему, ты преувеличиваешь возможности колонии микроорганизмов, — возразил я, теперь уже повернувшись к нему. — Видел я их хаотическое движение в микроскоп. Как, по-твоему, они это делают?

 — Это всего лишь мое предположение.

 — Скорее, фантазия, — улыбнулся я.

 — Это не покажется такой фантазией, если посмотреть на колонии муравьев или пчел.

 — А что с ними не так? — удивился я такому примеру.

 — Всё так, — теперь уже улыбался Сэнди, но одними губами.

От его пронизывающего взгляда становилось не по себе, он вызывал озноб на затылке.

 — Только вот опытным путем доказано, что один муравей, удаленный от муравейника, не знает, что ему делать и двигается хаотически, а вот несколько муравьев уже начинают действовать совместно и целенаправленно, согласно заложенным в них инстинктам и в интересах всего сообщества. То же самое происходит и у пчел.

 — Ты так и нас к муравьям приравняешь! — развеселился я.

 — Только отчасти, — заметил Сэнди. — Мы, в отличие от муравьев, оказавшись в одиночестве, все свои силы направляем на решение главной проблемы — выжить. Решив эту задачу, стараемся продлить свое существование, а уж затем начинаем искать общество подобных. Опять же, с целью выживания и размножения. Чувство самосохранения у нас развито именно потому, что мы обладаем персональным разумом.

У муравьев же он коллективный, поэтому один муравей теряет способность к самосохранению и быстро умирает. Этим чувством обладает только коллективный разум всей колонии. Именно поэтому они все сразу узнают, где враг или пища, и, даже получив смертельные повреждения, не перестают сражаться.

 — Сэнди, не морочь нам голову! К чему ты всё это говоришь? Ты действительно считаешь, что кучка микробов с Европы собрала несколько метеоритов в поясе астероидов и направила их с упреждением по курсу корабля?

 — Я этого не говорил, — заметил он. — Но кто знает, какие бывают коллективные разумы и в чем они проявляются.

 — Про коллективный разум одно известно точно: его главная цель — самосохранение и размножение. И всё, что препятствует его существованию, воспринимается как враждебная среда. Тогда и запускается механизм устранения препятствия. К слову, муравьи и пчелы атакуют своих врагов всей колонией, не считаясь с потерями.

 — Привет, мальчики! — в разговор включилась Кира, штурман 110-ой.

Она только что появилась возле нашего столика, но, похоже, разговор начала слушать задолго до этого.

Кира поздоровалась со всеми и присела за наш столик. Мне нравилась эта молодая и энергичная девушка невысокого роста, с густыми рыжими волосами и зелеными глазами. Она, в отличии от остальных завсегдатаев бара, любила появляться в земной одежде. Сегодня на ней было зеленое платье и такого же цвета туфли на высоком каблуке. Я ни разу не видел Киру в лётном комбинезоне и, тем более, в скафандре, впрочем, как ни разу не встречался с ней в реальном мире.

Постепенно бар заполнялся гостями. Становилось шумно. Гул стоял такой, что музыку почти не было слышно. Похоже, сегодня все обсуждали только одно событие. Мы еще долго спорили о причинах катастрофы с БИКАН-ом. К нам подсаживались новые гости и всё начиналось сначала.

 — Капитан! — вдруг услышал я голос Авроры.

Раз Аврора меня вызывает, значит, случилось что-то очень важное. Я решил, что скоро вернусь и, не сказав ничего друзьям, вывалился из бара в свой корабль.

Глава 6. Гость из космоса

 — Что случилось? Почему ты меня вызвала? — нетерпеливо спросил я, открывая глаза.

 — Обнаружен объект, которого нет в реестре целей и его не улавливают радары. Он зафиксирован только оптическими устройствами, — сообщила Аврора. — Идентифицирован как метеорит, присвоен номер КТС № 2 731 577. Спектральное сканирование показало, что он состоит на 90 процентов из минерала, обладающего высокими магнитными свойствами, значительно превышающими расчетные характеристики материала, необходимого для строительства квантового двигателя по схеме Леонова.

 — На каком удалении от нас этот объект, его скорость и траектория? — я подумал, что это удача, так как этот редкоземельный минерал можно было искать целый год или больше.

 — Идет под углом 45 градусов относительно нашей траектории на высоте 350 тысяч километров от Земли, скорость 8 километров в секунду, размер 10×3×2 метра, масса 180 тонн. Меняет траекторию под воздействием гравитации Земли, вероятность падения на ее поверхность 52 процента. — Аврора тут же вывела всю информацию на экран, а в центре появилось контурное изображение метеорита и его предполагаемая траектория.

 — Сможем перехватить?

 — Захват возможен только путем удержания внутри транспортного модуля, — спокойный и уверенный голос Авроры отбросил все сомнения.

 — Поместится в третий транспортный модуль? — быстро спросил я.

 — Да.

 — Расчет траектории и выход на перехват немедленно! — скомандовал я. — На базу передать все данные по объекту и то, что я прошу разрешение для выхода на перехват.

Аврора исполняла всё быстро. Я еще продолжал говорить, когда из моего кресла начал появляться кокон второго уровня защиты. Из подголовника выдвинулась трубка и направилась мне в рот. Хорошо, что Аврора нейтрализовала рвотный рефлекс. Но это не избавило от неприятных ощущений при заполнении легких дыхательной жидкостью. Тем временем весь кокон заполнился ей.

Закрыл глаза, так как уже ничего не видел, но компьютер всё происходящее транслировал в голову, и я продолжал мысленно руководить режимом захвата цели.

Корабль уже набирал скорость и по дуге выходил в точку встречи с объектом, когда из управления Корпусом пришел приказ на перехват метеорита. В приказе говорилось, что этот метеорит не обнаружен ни одной станцией и не виден оптическими приборами в точке, координаты которой я указал.

Несмотря на то, что метеорит имеет размер больше, чем стандартная цель для кораблей МС малого класса, управление Корпусом предоставляет право командиру МС-3 на самостоятельное принятие решения о перехвате цели, так как поблизости нет кораблей среднего и большого класса.

Мне предписывалось не допустить падение метеорита на поверхность Земли, так как расчетная точка падения находится в густонаселенном районе. В противном случае цель будет расстреляна наземными станциями и боевыми кораблями с орбиты.

Это был уже не первый перехват космического болида в моей практике, но первый с такими размерами и массой. Был риск еще и в том, что мощности двигателя МС-3 может не хватить на изменение траектории корабля с метеоритом на борту.

 — Какие осложнения при захвате? — мысленно спросил я Аврору.

 — Небольшое вращение в продольной оси, — прозвучал у меня в голове ее голос. — Мы сможем выровнять скорость движения и совместить угловую скорость с объектом, закрепив на нем наружные манипуляторы, а затем наехать на него трюмом транспортного модуля.

 — Дай отсчет времени до встречи.

 — 165, 164, 163, … — зазвучал ее монотонный голос.

 — Аврора! Нам хватит энергии на перехват, дальнейшую корректировку траектории и выход на прежнюю орбиту? — вдруг меня охватила тревога, я только сейчас вспомнил, что у меня почти пустые энергоблоки.

 — Энергии достаточно для захвата и выведения корабля с объектом на высокую орбиту, но для погашения скорости и возвращения в точку дрейфа энергии не хватает.

«Раз в космос не улетим и на Землю не упадем, уже неплохо», — подумал я и скомандовал. — Аврора, после выхода на орбиту развернуть все солнечные панели и энергоприемники. Перейти в режим жёсткой экономии энергии. Отключить все вспомогательные системы! Передать на базу наши координаты!

 — 113, 112, 111, … продолжался отсчет.

Я разглядывал метеорит так, как если бы сам находился рядом. Он уже отчетливо был виден в оптике, хотя временами изображение расплывалось, как через пелену. Черного цвета с мелкими вкраплениями поблескивающей на Солнце породы, по форме этот космический булыжник напоминал строительный блок, только очень большой и неровный. Он быстро догонял корабль, а когда поравнялся с нами, Аврора включила главный двигатель и уравняла скорости.

Теперь мы неслись рядом к Земле со скоростью 8 километров в секунду, хотя казалось, что стоим на месте, а этот космический булыжник медленно вращается возле моего «Ловца жемчуга». Его вращение замедлялось, и вот он неподвижно замер в двух метрах от открытого загрузочного люка третьего транспортного модуля.

Я посмотрел вперед на Землю — она вращалась, да так, что я почувствовал легкое головокружение. Аврора так ловко управляла кораблем, что мне порой казалось, будто смотрю фильм, а не участвую в этом сложном и опасном маневре.

Надо сказать, что, если бы не потребность в материале, из которого состоит этот метеорит, я бы не решился на его перехват, для отказа были уважительные причины. Его большие размеры и масса выходили за допустимые пределы возможностей моего корабля, да и критически малый уровень энергии на борту предписывал не ввязываться в эту авантюру.

Метеорит могут расстрелять при входе в атмосферу, а мелкие осколки сгорят в ее плотных слоях. Идти на перехват при таких обстоятельствах было большим риском с моей стороны. В случае неудачи, корабль расстреляют вместе с метеоритом, чтобы не допустить его падения на Землю.

Размышляя обо всем этом, я наблюдал, как четыре сочлененные руки-манипулятора выдвинулись из корпуса по краям транспортного модуля. Пока они закреплялись на космическом госте, Аврора провела полный химический анализ его материала. И тут как гром у меня в голове прозвучал ее спокойный голос:

 — Капитан, масса цели КТС № 2 731 577 значительно превосходит ранее определенную. Анализ показал, что плотность материала в 90 раз превышает результаты дистанционного сканирования.

 — Какова его масса? — если бы я говорил голосом, он бы выдал мое волнение. Хотя, о чем это я? Аврора и так считывает все мои показатели, сердце похоже сейчас делает 100 ударов в минуту.

 — 132 удара в минуту, — услышал я ее невозмутимый голос. — Масса цели 17 922 тонны. Ваш пульс участился до 196 ударов в минуту. Ввести транквилизатор для преодоления стрессового состояния?

 — Нет! Только успокоительного мне сейчас не хватает! И так торможу, а надо что-то делать! — чуть не выкрикнул я. — Передать новые данные по цели в управление Корпуса! Аврора, мы сможем остановить этот метеорит? — с надеждой в голосе спросил я.

 — Нет. Не хватит мощности двигателя и энергии. База не отвечает, нет связи.

 — Почему? — я почувствовал, что мое сердце выпрыгнуло не из груди, а из скафандра, и понеслась прочь от корабля.

 — Возможно, мы стали невидимы для радаров из-за сильных магнитных свойств цели, взаимодействующих с корпусом корабля.

Мозг судорожно искал выход из положения, в которое я попал, совершив безрассудный поступок. Мне бы подумать немного, прежде чем бросаться вдогонку на своей космической лодочке за сверхскоростным болидом, да еще с такой массой! Так ведь, нет! Опять поторопился! Горбатого могила исправит, как говорили предки. И похоже, в моем случае они были правы.

 — Аврора! Оставить цель и приступить к выведению корабля на околоземную орбиту! Как только появится связь с базой, передать новые данные и то, что я прекратил перехват из-за отсутствия для этого технических возможностей корабля!

«Они собьют астероид на подлете к Земле, даже если не видят, по данным скорости и направлению, которые передаст Аврора, — успокаивал я себя. — Я всё равно ничего не могу сделать, мне его не остановить: уж больно тяжелый».

 — Капитан, мы не можем отойти от цели, мощности наших маневровых двигателей не хватает, чтобы преодолеть его гравитацию.

«Долетался!» — мелькнуло у меня в голове — «Вот тебе, Петя, и конец всем твоим мечтам о межзвездных странствиях! Какой-то булыжник утянет тебя обратно на Землю в огненном угаре. Ты, конечно, и дальше можешь летать по космосу, но только в образе духа. Жаль, что я не верю в существование души и в загробную жизнь — было бы легче!»

Я начал судорожно искать выход из сложившейся катастрофической ситуации, но ничего в голову не приходило. Глядя на Землю, на точку, куда должен буду свалиться вместе с метеоритом, я понял, что увеличенная за счет моего корабля общая масса падающего с небес тела всё-таки не сгорит в атмосфере.

Довольно увесистая ее часть, как гигантское копье с твердым сердечником, воткнется в поверхность планеты. Взрыв будет такой силы, что может полностью уничтожить большой остров, размером с Мадагаскар. И пепел от взрыва еще долго будет кружить в атмосфере, вызывая изменения климата.

«Всё! Времени на размышление больше нет. Нужно принимать решение!» — как только я об этом подумал, паника прекратилась. — «Ладно! Раз уж суждено умереть, то попробую хоть немного сдвинуть эту глыбу в океан! Всё не так много жертв будет, а, может, они еще успеют нас расстрелять!»

 — Аврора! Захват цели КТС № 2 731 577! — с яростью подумал я, как будто вышел на поединок с врагом один на один, заранее зная, что он во сто крат сильнее меня.

 — Выполняю! — мне даже показалось, что в ответе Авроры я тоже услышал нотки возбуждения.

Манипуляторы, закрепленные на космическом госте, плавно загрузили его в трюм.

Я почувствовал легкую вибрацию. Корабль входил в верхние слои атмосферы. Нужно было срочно менять курс и по дуге уводить точку нашего падения в океан. Земля быстро приближалась.

Впереди уже виден контур плазменного барьера, зоны, обозначенной службами орбитальной защиты, при попадании в которую любое космическое тело будет уничтожено. Однако, размер имеет значение и взрыв моего корабля с метеоритом внутри на низкой орбите может натворить много бед.

Мне показалось, что контур слегка смещен в сторону от точки падения. Он очень напоминал северное сияние, где все лучи сходятся у тебя над головой, с той лишь разницей, что сейчас за ним была Земля, а не ночное небо, и встреча с этой красотой не сулила ничего хорошего.

Мне показывали границу, которую не стоило пресекать. Но что-то подсказывало, что они меня не видят. Вибрация усиливалась. Сияние становилось всё сильнее. «Как же быстро оно приближается!»

 — Аврора! В чем дело? Почему мы так медленно меняем курс? — хотелось кричать, но крика не получилось, не давала жидкость, и я только сильнее сжимал кулаки.

 — Замедляем осевое вращение, чтобы изменить курс, — спокойный и четкий голос Авроры звучал у меня в голове, как приговор. — Параметры орбиты изменились, для смещения точки падения задействованы все двигатели корабля. Расход энергии критический.

Я увидел, что Земля прекратила вращаться, а значит, мы можем развернуть корабль боком, тем самым увеличив сопротивление падению, а затем, дав полный газ, сдвинуть траекторию подальше от берегов к центру океана. Я знал, что Аврора слышит все мои мысли и поэтому только сказал:

 — Выполняй!

Нос корабля медленно начал подниматься к горизонту. Но точка падения, проекцию которой на поверхности мне транслировал бортовой компьютер, не спешила менять свое положение.

Я подумал, что сейчас нужно выключить маршевый двигатель и поберечь энергию для последнего рывка. Аврора тут же это исполнила. Земля надвигалась так быстро, что казалось, сейчас будут видны города и дороги.

В какой-то момент я понял, что нос корабля уже развернут в сторону от планеты и мы падаем боком. Изображение с наружных камер, которое компьютер транслировал мне прямо в мозг, начало плавать, как будто я разглядывал камушки на дне, стоя по щиколотку в прозрачной воде горной речушки. Появились красноватые блики.

Скоро станет жарко от трения корпуса о всё более плотную атмосферу, уж больно быстро мы падаем. Но сгореть в корабле мне не грозило, так как задолго до того, как начнут плавиться обшивки, нас разорвут на мелкие кусочки плазменные залпы наземных и орбитальных орудий.

И тут я понял, что ошибаюсь и шансы сгореть возрастают. Плазменный барьер оставался на месте в то время, как точка падения уже немного сместилась от прежнего положения.

 — Они нас не видят! — пронеслось у меня в голове. — Но почему? — Думать об этом уже не было времени. Вибрация всё усиливалась. Становилось жарко.

 — Аврора, как идет зарядка батарей термоэлементами, на корпусе корабля? Мы падаем боком, а значит, площадь нагрева многократно увеличилась.

 — Интенсивнее прогноза. Плотность атмосферы здесь значительно выше, чем должна быть, и температура растет очень быстро, — ответила Аврора. — Приборы фиксируют мощное возмущение магнитного поля Земли. Эти аномальные явления создают сильные потоки электроэнергии в корпусе корабля. Заряд энергоблоков идет с превышением расчетной скорости в 20 раз.

 — Покажи шкалу! — потребовал я, чувствуя, что жидкость, которая наполняла кокон, уже горячее тела.

В голове высветились почти пустые цилиндры энергоблоков, желтый уровень в которых быстро поднимался. Цифра заряда показывала пять процентов.

 — Сколько нам нужно энергии, чтобы сместить точку падения в океан? — мысленно кричал я.

 — Двадцать процентов, — был невозмутимый ответ.

 — Сколько времени до включения двигателя? Дай обратный отсчет!

 — 26, 25, 24 … — включился монотонный счетчик.

«Так ведь и не наберем двадцати процентов!» — подумал я, чувствуя жар, бушующий снаружи, всем своим телом. От этого я начинал терять сознание. Со всех сторон наступал мрак. Осталась только одна мысль: успеть запустить двигатели прежде, чем я отключусь. Отсчет заколачивал мне цифры в голову как гвозди.

 — девять, восемь, семь, ше-есть, … пя-а-ать, … че-еты-ире-е, … тр-р-и-и-и-и-и …

Я уже почти не видел Землю, всё тело и голова горели, как будто меня поджаривали в кипящем масле, но было уже всё равно. Сознание, как и жизнь, покидали и я это чувствовал. Боль притупилась. Она уходила куда-то вниз и терялась меж звезд. Темнота начинала рассеиваться, где-то далеко забрезжил лучик, всё стало смазанным и расплывчатым. Откуда-то со стороны приятный голос пел странную песню:

 — два-аааааа…оди-иииииииииииин… — и, перекрывая этот напев взвился вопль, как далекий, но мощный рев водопада. — СТА-А-А-А-А-А-А-АРТ!!!

 — Кто это кричит? Неужели я???

И всё! Тишина, свет и покой! Ах, как это здорово!

Через всё усиливающийся свет, появилось красивое лицо девушки из юности. Да, это была Аврора!

«Как здорово, что я её всё-таки нашел! Как жаль, что я нашел ее только сейчас!» — растаяла легким туманом последняя мысль.

Глава 7. Аврора.

Неожиданный холодок пробежал по всему телу. В руке задрожала салфетка, как будто ее трепал легкий ветерок, неизвестно откуда взявшийся в гримерке. Аврора сидела перед зеркалом и прислушивалась к необъяснимому волнению, вдруг охватившему ее. Сердце билось так, как будто ему не хватало места, и оно с каждым ударом разрывало грудь. Лицо горело, стало душно, не хватало воздуха. Она сделала усилие, чтобы подняться и подойти к окну. Ноги не слушались. Быстрым движением распахнув окно, впустила в комнату холодный ветер.

Только что закончился балет «Лебединое озеро», в котором балерина исполняла главную роль. Она еще не успела переодеться после спектакля. Полупрозрачная пачка развевалась на ветру обнимая ее красивые и сильные ноги. Прижав руки к груди, чтобы не дать сердцу вырваться наружу, девушка глубоко вдыхала ночной воздух.

Что-то происходило. Она это чувствовала. Холодный ветер, хлопающие на ветру тяжелые шторы и белый лебедь, замерший возле окна в ожидании чего-то страшного, неотвратимого. И музыка! Да, музыка! Целый оркестр гремел у нее в голове, исполняя адажио из Лебединого озера. Силы оставляли Аврору, и она медленно оседала на пол. Голова кружилась, будто подхваченная налетающими порывами ветра. Мысли путались.

«Что это со мной?» — вслушиваясь в биение сердца, спрашивала она себя. Спектакль прошел превосходно, в зале аншлаг, она танцевала с таким воодушевлением, как никогда раньше! Зрители устроили овацию и долго не отпускали со сцены. Она медленно оглядела всю гримерку, в которой не было свободного места от цветов. Нет, это не связано со спектаклем. Воспоминание о счастливых минутах последнего часа немного успокоили балерину. Подаренное тепло и любовь зрителей возвращали ее к нормальному состоянию. Но, возникшая вдруг тревога, так и не покидала ее.

 — Тогда что же это? — повторяла Аврора вопрос, на который никак не могла найти ответ. — Откуда взялось это непроходящее волнение?

Дверь в гримерку распахнулась и в проеме показалась энергичная фигура ее партнера Антуана, исполнявшего в спектакле роль принца.

 — Ария, пойдем скорее! Публика опять вызывает на поклон! — сходу выкрикнул он, весь сияя от возбуждения и удовольствия. Но, увидев Аврору, сидящую на полу, и хлопающую на ветру штору, поспешил закрыть окно. Буря улеглась, и штора повисла, как потерявший ветер парус. Антуан придвинул стул и, обхватив балерину за плечи, помог ей подняться с пола.

 — Ничего, так бывает! — начал утешать он девушку. — Это успех! Премьера потрясающая! Я тоже не думал, что будет так много народу. И такие овации! Ведь этому произведению уже не один век! И смотри как публике понравилась классическая постановка балета! А музыка! Все-таки Чайковский — это сила! Сейчас так не пишут! Ладно, отдыхай, я скажу, что ты устала и больше не можешь выйти.

С этими словами он выпорхнул из гримерки так же быстро, как и влетел в нее.

Аврора сидела на стуле, всё еще не понимая, что с ней было. И тут она прошептала:

 — Петя. С ним что-то случилось! Где он?

Да! Тот самый мальчишка из Летнего сада, который нашел ее через столько лет. Как же он сильно изменился за эти годы!

Аврора вспомнила их первую встречу. Тогда она была еще подростком и заканчивала Академию русского балета имени Вагановой. Самая высокая среди сверстниц девушка, по мнению ее наставницы-учителя Аглаи Адамовны Василевской, подавала большие надежды.

Она часто ходила в Летний сад отдохнуть от изнурительных тренировок в академии, послушать пение птиц, шум деревьев, полюбоваться на грациозных лебедей. В сегодняшнем спектакле ей очень пригодились наблюдения за этими красивыми созданиями природы.

И вот в один из таких дней, в очередной раз наблюдая за птицами, она увидела мальчика, который шел вдоль берега и смотрел на них с таким выражением лица, как будто увидел что-то сверхъестественное. Невысокого роста, худощавый, в школьной униформе, с темным ежиком волос на голове. Из-за бледной кожи его карие глаза казались почти черными. Всё это подсказало Авроре, что этот мальчик принадлежит к породе небожителей, так они с подружками называли ребят, которые живут космосом и, наверняка, после школы туда отправятся.

Ее подруги говорили — они скучные и ни о чем, кроме своих ракет со звездами, думать не могут, да и не хотят. Значит, небожители очень ограниченные и замкнутые люди, с которыми и поговорить-то не о чем. А их короткая стрижка выдает постоянное использование нейрошлема — ходят как роботы, всё время включенные в розетку. Поэтому нам, балеринам, общаться лучше с ребятами из своего круга.

Аврора с этим была не согласна, но свои сомнения не высказывала, потому что у нее еще никогда не было знакомых небожителей. Да и как с ними познакомиться, если они на свет божий не выбираются, а всё время проводят возле информационных панелей.

 — У них мозги — запеченные, от постоянных нейростимуляций! Им просто не дано видеть и понимать прекрасное, чувствовать всю прелесть искусства, — то и дело слышала она от своих подруг.

Поэтому небожитель в Летнем саду — это событие из ряда вон выходящее. Здесь бывает много художников, поэтов, музыкантов. Редкие гости из колоний и простые земляне, пришедшие погулять среди деревьев и отдохнуть от быстротечных будней. Но небожители совсем другое дело. Им всё это не нужно. Они живут в ином, почти виртуальном мире. И вот, на тебе! Небожитель во враждебной среде! Такого события пропустить Аврора не могла!

Она быстро достала свой коммуникатор и открыла первую попавшуюся звездную карту. Подождав, пока мальчишка поравняется с ее беседкой, она громко спросила какую-то ерунду про звезды, не поднимая головы, но так, чтобы он наверняка ее услышал. Его ответ поразил девушку. Он ответил так, как будто бы целый день готовился именно к этому вопросу.

Петя оказался очень забавным мальчиком. При феноменальных знаниях о космосе и всём том, что к нему относится, он совершенно терялся в простых вещах, не связанных с полетами к звездам. У парня абсолютно отсутствовало представление об искусстве в любом его проявлении и поначалу он почти ничем не отличался от говорящей машины, напичканной специфической информацией. Но при этом, как ни странно, Петя проявил живой интерес к искусству. Точнее сказать, к информации об искусстве. Возможно, сработало его врожденное стремление к познанию неизведанного.

Сначала он, конечно, попытался доказать, что искусство — это ненужный балласт цивилизации, но, потерпев поражение в споре из-за недостатка информации в этой сфере, стал впитывать в себя, как губка новые знания.

Они бродили по саду, и Аврора рассказывала своему новому знакомому про балет, про оперу, про скульптуры. Слушали музыкантов, играющих на древних, не электронных инструментах, подходили к художникам, рисующим пейзажи настоящими красками, на обтянутых материей рамках. Аврора открывала новый для Пети мир, совершенно не похожий на тот, который он привык видеть. Ее это радовало и забавляло. Девушка удивлялась такой быстрой и разительной перемене мировоззрения небожителя. Все это не совпадало с тем, что о них говорили подруги.

Удивительно, но и Аврора изменила свое мнение о космосе и звездах. Петя так увлеченно рассказывал ей о планетах и астероидах, о том, как зарождается жизнь в космосе и о том, как безжизненный Марс скоро вновь станет цветущим садом. А то, что это творение рук человеческих, Аврору привело в восторг.

Тогда она еще подумала, что, с точки зрения небожителей, земляне тоже очень ограниченные и скучные люди.

Она попрощалась с Петей, уверенная в том, что они еще встретится, но, придя туда снова, Аврора так и просидела в беседке одна, как, впрочем, и в другие дни.

А потом в Академии был выпуск. Ее определили в труппу Мариинского театра в третий состав. И гастрольные туры понесли ее по провинциальным городам. Выступая со спектаклями в небольших театрах, она неустанно училась тяжелой профессии балерины.

Шли годы. Аврора стала примой балериной основного состава труппы Мариинского театра — самого известного театра балета на планете. Она ездила на гастроли, выступала в Париже, Лондоне, Вене, Риме, Мадриде, Берлине, Нью-Йорке … Все города, в которых ей рукоплескала публика, сразу и не перечислить. Спектакли с ее участием пользовались таким успехом, что у дирекции театра не было отбоя от приглашений на гастроли.

И вот как-то раз, когда Аврора вернулась из очередного турне в родной город, к ней заглянула Аглая Адамовна. Это была невысокая женщина, лет шестидесяти пяти, с тонкими руками и крепкими, стройными ногами. Её густые седые волосы обрамляли худощавое лицо с глубоко посаженными умными глазами и чуть великоватым носом с горбинкой. Она пришла к ней в гримерку за долго до начала вечернего спектакля.

 — Здравствуй, Аришечка! — сказала Аглая мягким, родным голосом, заключая свою любимую воспитанницу в объятья, — Как же ты похорошела! Я много о тебе слышу: хвалят балетмейстеры, восхищаются зрители, боготворят поклонники. Мне приятно, что моя воспитанница стала настоящей знаменитостью. Наши ученицы постоянно о тебе расспрашивают. Все знают, что я учила тебя танцевать. И это греет сердце старой учительницы! Ну, рассказывай, как ты живешь? Что в жизни нового? Почему не заходишь навестить? Последний раз ты у нас была пять лет назад, когда стала примадонной.

 — Устала! — со вздохом проговорила Аврора, обрадованная тем, что ее навестила любимая учительница. — Постоянные гастроли. Не успеваю вернуться, как уже ставим новый спектакль: в прошлом сезоне «Щелкунчик», в этом «Лебединое озеро», и всё в классических постановках. Можно сказать, живу в театре. Часто Вас вспоминаю.

Аврора посмотрела на Аглаю и глаза ее заблестели от слез.

 — Если бы Вы меня тогда так не гоняли до изнеможения, не заставляли переделывать снова и снова каждый элемент по тысяче раз — что бы из меня получилось? Как мне хотелось тогда, чтобы меня пожалели и, как я рада сейчас, что Вы этого не делали! Я бы, наверное, не выдержала и сломалась, бросила балет и пошла бы куда-нибудь в подтанцовки.

 — Не верю! — в чуть хрипловатом голосе Аглаи появился металл, такой знакомый с детства, — Чтобы моя Аришечка сломалась, не выдержала! Да быть этого не может! С твоим-то характером! — сказала она твердо, как на уроке, и тут же металл в голосе исчез, но оставшаяся хрипотца придавала ему теплую бархатистость. — Ну, а как с личной жизнью?

 — Да какая тут личная жизнь с таким-то графиком? — со смехом отмахнулась Аврора. — Днем репетиция, вечером спектакль! Вот и вся личная жизнь!

 — Ты такая красавица, да еще и знаменитость при этом! Неужели у тебя нет достойных кавалеров? — не унималась Аглая.

 — Какие у нас кавалеры? Как будто Вы не знаете! В нашей среде у кавалеров все разговоры о бантах да пуантах. Хотя они могут красиво говорить и об искусстве, и о жизни вообще! — со вздохом посетовала Аврора. — Есть один солист в нашей труппе — недавно сделал предложение. Хороший танцор, хороший друг, скорее, подружка. С ним можно поделиться впечатлениями о картинах, музыке, костюмах, кружевах, спросить совет о макияже… Танцуем вместе в спектаклях. Я пока думаю, а он уже планирует летом сыграть свадьбу. Но что-то меня всё-таки останавливает от замужества. Может, мне нужен не такой мужчина? — задумчиво спросила она, посмотрев на свою учительницу.

 — А кто же тебе нужен? При твоей-то работе? Неужто небожитель какой-нибудь? — заулыбалась Аглая.

 — Да я и сама не знаю. — пожала плечами Аврора, — А работа — так она не вечная, еще лет пять покручу фуэте и на пенсию отправят, но перед этим начнут ставить в глубину сцены!

 — Вот тогда к нам в Академию придешь, вместо меня молодежь будешь учить.

 — Не знаю я, Аглая Адамовна! — вздохнула балерина. — Я так далеко не загадываю! Как будет, так и будет!

 — А тебя тут один небожитель спрашивал! — вдруг сказала Аглая, как будто только что вспомнила.

 — Какой небожитель? — удивилась Аврора.

 — Так откуда же я знаю, какой? — развела руками наставница, хитро поглядывая на свою ученицу. — Сначала донимал меня по телефону. Но ты ведь знаешь, я не люблю всю эту электронику! Потом мне надоело каждый раз бегать в гримерку отвечать на звонки, и я позвала его в Академию!

 — И что? Пришел? — с любопытством спросила девушка.

 — Пришел, — Аглая опять хитро улыбнулась.

 — Ну и кто он?

 — Молодой, высокий, широкоплечий, красавец мужчина с черным ежиком волос и карими глазами.

 — Что-то я не припомню такого среди моих поклонников! — пожала плечами Аврора. — Да и почему он пришел в Академию? Все поклонники меня находят в театре. Странно. А что он сказал, зачем я ему понадобилась? — в ее голосе отчетливо угадывалось любопытство.

 — Сказал, что вы давно знакомы и что хочет тебя увидеть. Еще сказал, что ты закончила нашу Академию 12 лет назад. Интересовался, где ты сейчас и чем занимаешься, — ответила Аглая, хитро улыбаясь.

 — Так он даже не знает, что я служу в театре? — ее брови взметнулись вверх, но на лбу, как и раньше, не появилось ни одной морщинки.

 — Как видишь, еще не все оценили твой талант! Есть и те, кому это только предстоит. — Аглая уже весело смеялась, глядя на озадаченный и удивленный вид своей любимицы.

 — А как его зовут, он сказал? — засмеялась вслед за наставницей Аврора.

 — Сказал, что зовут его Петр и познакомились вы в Летнем саду! Это, наверное, тогда, когда я отправляла тебя туда учиться у лебедей пластике и грации? — всё ещё улыбаясь, спросила она.

 — Петя?! Не может быть! — улыбка слетела с ее лица, а глаза стали большими и бездонными, как будто она пыталась заглянуть в себя и увидеть там далекое прошлое. — Как он меня нашел? И почему только сейчас, через столько лет?

 — Он что-то говорил про учебу, потом летал, потом опять учился и опять летал. Толком и не поняла! В общем я ему обещала, что расскажу о том, что он тебя искал, ну, а ты сама решишь, встречаться с ним или нет. Я, конечно, знаю твое отношение к небожителям, марсианам и лунарийцам. И в этом ты не отличаешься от других землян. Что поделать, если они не любят нас, а мы не в восторге от них, — пожала плечами женщина.

 — А как его найти, он сказал? — с надеждой спросила Аврора.

 — Да, сказал. Он здесь, в Питере. Вот, — Аглая протянула девушке сложенный вчетверо бумажный лист.

Она так и не привыкла, да и не хотела привыкать ко всем электронным штучкам. Писала старыми ручками на бумаге. Сколько Аврора помнила, ее наставница всегда говорила, что моторика при написании ручкой развивает образное мышление, позволяет более тонко чувствовать окружающий мир и управлять своим телом. А тыканье пальцами в экран или, что еще хуже, мысленное управление, ослабляет мышцы и ту часть мозга, которая за это отвечает.

Вот и сейчас Аглая протянула девушке записку, в которой был написан адрес Петра. Не код его коммуникатора, а именно адрес.

 — У него отпуск. Осталось еще чуть больше двух недель. — она искоса взглянула на Аврору, приподняв бровь и хитро улыбаясь, — Сказал, что всё это время будет тебя ждать. Вот тебе и небожитель! Другой бы в космос рванул, а этот на Земле сидит.

Аглая встала, обняла свою любимую ученицу, посмотрела на нее ласковым взглядом и сказала:

 — Ладно, пойду я.

Погладила Аврору морщинистой рукой по голове, как бабушка внучку.

 — А парень хороший!

Повернулась и пошла.

Глава 8. Встреча.

Она стояла в нерешительности возле двери в квартиру, номер которой был написан на том самом сложенном вчетверо листке бумаги, что дала ей Аглая.

«Зачем я здесь? Почему пришла? Ведь я его видела всего один только раз в детстве! Он может и не узнать меня!» — эти и другие похожие вопросы постоянно крутились в голове Авроры, пока электромобиль вез ее по улицам города. — «У нас нет ничего общего! Я — балерина — землянка, он — пилот — космонавт, небожитель. Он и по Земле-то, наверное, не умеет ходить из-за своей невесомости. Правда, Аглая говорила, что Петя очень твердо стоял на ногах, когда приходил в академию. Удивительно!»

С тех пор, как она познакомилась с Петей, опыт общения с небожителями у Авроры не сильно изменился. Они не часто посещали ее спектакли в силу своей приверженности к космосу. А те, которые время от времени и заглядывали в театр, почти никогда не доходили до ее гримерки или зала поклонников, чтобы выразить свое восхищение. Было пару случаев в Нью-Йорке и Париже, когда небожителей приводили к ней на встречу их родственники-земляне. Но и тогда они больше молчали с ясно говорящим выражением на лице — «Скорее бы всё это закончилось.»

Большую часть поклонников составляли земляне из среды управления планетой и других наземных служб. После спектаклей Аврору и остальных, участвующих в спектакле артистов, часто приглашали на банкет отметить успешно прошедшую премьеру. Она не любила эти сборища, но вынуждена была на них присутствовать из-за своего статуса прима-балерины. Чаще всего все разговоры на таких встречах, в которых она принимала пассивное участие, крутились возле мировых проблем.

Из них она знала, что уже много лет происходит непонятное разделение людей на кланы. Это всё началось с масштабной колонизации Марса и Луны. Первые поселенцы улетели на Марс, как тогда говорили, с билетом в один конец. С тех пор там родилось и выросло не одно поколение. И хотя время полета до Марса сократилось до пары недель, от этого колонисты летать на Землю чаще не стали. В основном это были деловые поездки. А иногда марсиане на Землю прилетали в отпуск, показать детям планету своих предков.

Помимо долгой дороги, основным препятствием для этих посещений была разница в притяжении. Поскольку она на Марсе составляет всего треть от Земной, то перед каждым таким полетом им предстояло проходить длительную физическую подготовку, чтобы приучить мышцы к небывалым для их тела нагрузкам.

Так или иначе марсиане себя чувствовали на Земле не очень комфортно, примерно так же, как земляне в космосе — интересно, но дома лучше. А так как они рождались и росли при низкой гравитации, основным их отличием от землян со временем стал большой рост. Средний марсианин выше двух метров. И тот, чей вес на Марсе составлял 70 килограммов на Земле весил все 210! Земное притяжение для них — тяжёлое испытание. Есть о чём подумать при планировании такого путешествия.

Совсем другая история у лунарийцев — жителей Луны. Лунная колония находится под поверхностью в многочисленных тоннелях и шахтах, неизвестно откуда там появившихся. Подземелья иногда достигают сотен метров в диаметре. Для колонистов там созданы вращающиеся помещения, которые обеспечивают близкую к земной, нагрузку на организм. Так устроены их жилье и цеха, где они работают.

Уже давно всё производство частей ракет и спутников перенесли на Луну. Это позволило значительно сократить расходы на доставку комплектующих к месту сборки в доки на орбиту Луны. Весь звёздный флот, все спутники и космическое оружие создаются на Луне и ее орбите, в том числе и защитные средства Земли. Туда улетали все самые эффективные ученые и продвинутые инженеры. Возможно, поэтому у лунарийцев развилось чувство своей исключительности. Так или иначе, но попав на Землю они ведут себя заносчиво, как высшая раса.

Авроре не раз приходилось сталкиваться с этими людьми. Они частенько сидели в первых рядах с надменным видом недовольных критиков. Лунарийцы считали себя самым главным звеном, без которого невозможно освоение межзвездного пространства. Высокомерие по отношению к остальным колонистам и землянам, это основная отличительная особенность в их поведении. Они считали Землю и Марс аграрными планетами в обязанность которых входило обеспечивать их пищей. За такую заносчивость, земляне их тоже не жаловали, всячески избегая общения с ними.

А вот небожители были загадкой. Они жили космосом, путешествиями в неизвестность. Каждый день мог нести серьезную опасность. Риск в их профессии стал нормальным условием работы. Ведь от самой враждебной для человека среды, наполненной безумными колебаниями температуры, смертельными излучениями, метеоритами и астероидами, летящими с бешенной скоростью, и полностью лишенной самых необходимых для существования людей ресурсов: воздуха, воды, пищи, их отделяет тонкая скорлупка обшивки корабля. А этот корабль и есть их дом. Люди сильные, мужественные в космосе, на Земле ведут себя скромно, стараясь не привлекать к себе внимание.

Марсиане и лунарийцы относятся к ним как к перевозчикам, с которыми сталкиваются только в шаттлах и рейсовых маршрутах. Правда, последние немного изменили свое отношение к небожителям. Аврора как-то раз, празднуя с друзьями премьеру спектакля в восточном ресторане, слышала разговор сильно возбужденных лунарийцев, сидящих за соседним столиком о том, что в случае войны все небожители будут мобилизованы вместе со своими кораблями и станут лунным флотом. Луна станет крепостью, прикрывающей беззащитную Землю. Поэтому пока они вынуждены общаться с небожителями как с равными.

Аврора понимала, что земляне о небожителях почти ничего не знают. Время, когда каждый космонавт был известен всей планете, давно прошло. Работа в космосе стала обычным делом. Уходя в космос, небожители возвращаются на Землю только после списания с корабля в отставку. Селятся подальше от городов и людской суеты, становясь отшельниками. У землян, особенно в богемной среде, о них бытует мнение, что это грубые и ограниченные люди, которые кроме космоса больше ничего в жизни не видели, да и не хотят видеть.

Когда в компаниях заходили такие разговоры, Аврора, как и раньше, старалась отмалчиваться. А если спрашивали ее мнение по какому-то вопросу, касающемуся космонавтов, она всегда отвечала уклончиво, никогда не принимая участия в спорах на эти темы. Не потому, что ей было всё равно, а просто она не любила говорить о том, чего не знает или в чем не уверена. Ее опыт в общении с небожителями ограничивался только тем мальчиком из детства.

И вот теперь она стояла перед дверью, за которой находился этот мальчик, но только уже повзрослевший мужчина со сложившимся характером и со своим взглядом на мир. Аврора не понимала, что привело ее к этой двери и чего она ждала от этой встречи. Одно она знала точно, что это не было любопытством. Здесь было что-то другое. Но вот что? Может другая жизнь: без подхалимов, лицемеров и прилипал, которыми так пресыщено современное искусство?

Она уже минуту в нерешительности стояла перед дверью, но так и не найдя в себе силы поднести руку к переговорной панели, повернулась, чтобы уйти, когда дверь бесшумно скользнула в сторону и исчезла в стене. Перед Авророй стоял он — Петя, мальчик из детства. Узнать в этом высоком и крепко сложенном мужчине того худощавого паренька из Летнего сада было бы невозможно, если бы не эти карие, почти черные глаза на чуть бледном лице. Она узнала бы их и через тысячу лет!

 — Здравствуй, Аврора! — шагнул он к ней навстречу и крепко прижал к своей широкой груди, — Наконец-то я тебя нашел!

 — Как же долго ты меня искал! — чуть слышно прошептала она, задыхаясь от захлестнувшей ее радости и счастья. Слезы текли по ее щекам, оставляя на его рубашке мокрые следы. Так они и стояли перед открытой дверью, боясь отпустить друг друга, пока он не спросил:

 — Зайдешь или пойдем погуляем?

 — Куда мне гулять с таким лицом? И глаза опухли! У тебя есть зеркало? — негромко спросила она, вытирая слезы.

 — Конечно, есть! Проходи, вот здесь, — показал он рукой на открытую дверь ванной комнаты.

Аврора подошла к зеркалу и оглядела себя. На нее смотрело красивое девичье лицо с припухшими от слез глазами. Длинные светлые волосы были собраны в тугой пучок на макушке, как она это всегда делала на время спектакля. Еще в академии, пожалев такую красоту, Аглая показала ей, как раньше их укладывали балерины. В те времена такая прическа называлась кичкой. Девушка только сейчас вспомнила, что после репетиции забыла распустить волосы. Привычным движением Аврора развязала шелковую ленту, удерживающую прическу и, встряхнув головой, рассыпала по плечам свои густые рыжевато-золотистые длинные пряди. На щеках еще были видны влажные следы от слез. Она увидела в зеркале Петю, стоящего у двери и наблюдающего за ней.

 — Зачем ты на меня смотришь? Дай мне привести себя в порядок! — тихо попросила она.

 — Ты такая красивая! — с улыбкой сказал он и ушел в комнату.

Петр стоял возле окна, наблюдая за тем, как лениво опускалось за горизонт осеннее солнце Санкт-Петербурга. Она неслышно подошла к нему и, прижавшись к его спине, обвила руками.

 — Как же долго ты меня искал! — повторила она, — Почему ты тогда не пришел в Летний сад?

 — Пришел! — повернувшись и обняв ее за плечи, ответил он, — Только тебя там не было!

 — Меня не отпустила Аглая, заставила отрабатывать пируэты, но я пришла на следующий день и потом приходила до самых выпускных экзаменов!

 — Через день врачи меня допустили к занятиям, и я начал наверстывать упущенное. После итоговых тестов, в конце лета, был там несколько раз. Подолгу сидел в нашей беседке, смотрел на лебедей и каждый день надеялся, что ты придешь. А потом решил, что ты по распределению улетела на Марс, как и мечтала.

 — Улетела, только не на Марс, а на гастроли с третьим составом труппы Мариинского театра. Меня долго не было в Питере и только шесть лет назад взяли в первый состав. А через два года стала примой балериной. С тех пор я здесь. А ты? Как ты меня нашел? И почему только сейчас, через столько лет!

 — Особенно и рассказывать нечего. Вся моя жизнь — цепочка сплошных поворотов не туда, куда я стремлюсь! — с горечью ответил Петр. — После школы не поступил в Академию, куда хотел и от расстройства пошел в школу навигаторов. Потом, не подумав, согласился на должность пилота, но оказалось, что это корпус кораблей, собирающих мусор на орбите Земли. Поняв, что оттуда мне не вырваться, не получив диплома пилота дальних походов, поступил в заочную академию пилотов и каждый отпуск проходил в ней итоговое тестирование.

В прошлом году защитил диплом. Но что-то мои начальники не очень торопятся меня отпускать в дальнюю навигацию. Нет замены. Так что, перед тобой не самый успешный небожитель, — со вздохом подытожил он, — Хотя нет! Это первый отпуск после учебы, когда я начал искать тебя и сразу нашел! Удача вернулась ко мне, а значит, теперь всё будет по-другому! И это благодаря тебе!

 — У тебя всё получится, и ты еще полетишь к своим звездам! — прижавшись к его груди, нежно проговорила Аврора.

Потом они долго наперебой рассказывали друг другу истории из своей жизни. Она про балет и гастроли, он про космический мусор и корабли. Аврора удивлялась тому, что Петр с интересом слушал ее рассказы, а она открывала для себя другой, совершенно незнакомый ей мир небожителей.

Девушка с любопытством слушала его рассказы про вечеринки в виртуальном баре с таким странным названием — Старатель бар. Когда-то давно она читала про старателей, но сейчас не могла вспомнить, кто они.

«Как странно, но небожители такие же люди, как и земляне!» — думала она, глядя на Петра, с вдохновением рассказывающего про своих друзей, про их характеры и общительность. Про Алекса с его фантазией, умноженную на гениальность инженера, про космического философа Сэнди, про штурмана Киру с ее пытливым умом и редкой интуицией.

До сих пор Аврора была почти уверена, что многие небожители вообще не умеют разговаривать. А поди ж ты, они очень общительные и веселые люди, правда юмор у них немного с профессиональным уклоном. Так это в каждой профессии есть, а уж в балете больше, чем где-либо.

Они говорили весь день, но Авроре нужно было вечером вернуться в театр. Она встала и начала собираться.

Когда они вышли на улицу, где девушку поджидал флайкэб, Петр задержал ее руку.

 — А хочешь, я покажу тебе Землю? — вдруг спросил он.

 — Я много, где бывала, так что не думаю, что ты можешь меня чем-то удивить, — улыбнулась она.

 — Ты можешь отпроситься в театре на один день? — загадочно посмотрев на девушку, спросил Петя.

 — Вообще-то, у нас сейчас перерыв после гастролей, — ответила Аврора, заинтригованная его предложением, — Думаю, смогу!

 — Тогда завтра рано утром я заеду за тобой! — сказал он, помогая ей сесть во флайкэб.

Всю обратную дорогу, Аврора думала о том, что с ней произошло что-то необыкновенное. Эта встреча, после проведенных вместе нескольких часов в далеком прошлом, никак не укладывалась в ее привычный образ жизни. Ей казалось странным, что человек, которого она видела всего только раз, сейчас был почти родным. Она это чувствовала, хотя разум говорил обратное.

«Нет! Что-то здесь не так!» — думала она. — «Куда меня несет? Через две недели он улетит в свой космос, а я продолжу крутиться и прыгать на сцене. Мы такие разные! У меня есть жених в конце концов! И зачем я согласилась завтра с ним куда-то ехать? Что я скажу Антуану? Надо отказаться! Реальный мир — не сказка, в которую хочется верить».

 — Привет, Ария! — как ответ на ее мысли, вернул в реальность чей-то голос.

Она огляделась и с удивлением поняла, что по привычке пришла к своей гримерке, а из соседней двери выходили ее подруга Ольга и Антуан.

 — Куда ты так внезапно уехала после репетиции? — сказала подруга в смущении. — Мы же хотели посидеть в кафе, обсудить новый спектакль.

 — Здравствуй, реальный мир! — ответила Аврора с улыбкой, поняв, что именно реальный мир сейчас с ней поздоровался голосом подруги, держащей за руку ее жениха. — Я вижу, что ваши планы не изменились из-за моего отсутствия, — и, повернувшись к Антуану, со вздохом облегчения сказала — Антуан! Иди к чёрту! Мне завтра рано вставать!

Глава 9. Космопорт

Утром, как и договорились, Петр заехал за Авророй в театр, и они поехали в аэропорт, где сели в самолет на рейс до … Элдорет.

 — Что это за город? Куда мы летим? — с удивлением спросила Аврора, глядя на загадочно улыбающегося Петра.

 — Это большой город в центральной Африке. — ответил он.

 — Там нет театра! — смеясь ответила Аврора, — И мне кажется, что на Земле есть более интересные места.

 — Немного терпения, и через час, я тебя уверяю, ты увидишь нечто необычное!

Было раннее утро, и Аврора по давней гастрольной привычке уснула, как только они устроились в своих креслах. Ей показалось, что прошло несколько минут после взлета, когда она ощутила на своей руке сквозь сон легкое прикосновение. Открыв глаза, девушка увидела, что самолет уже приземлился и почти все пассажиры из него вышли. Рядом сидел Петр и, разглядывая ее пробуждение, ласково поглаживал руку.

 — Я так крепко спала! — с удовольствием потягиваясь сказала Аврора, — Мне так часто приходится летать и гастрольный график настолько загружен, что времени выспаться совсем нет, вот и привыкла засыпать сразу, как только сяду в самолет! А где мы?

 — Аэропорт «Элдорет»! — объявил Петр, ведя ее за руку к выходу из самолета, — Добро пожаловать в Африку!

Влажная жара и яркое солнце встречали пассажиров, как только они выходили из самолете, и это было приятно, особенно после серого неба осеннего Питера.

 — Мы находимся в ста двадцати километрах от города, куда ведут две дороги. Быстрая в вакуумном метро. На нем мы будем в городе через пятнадцать минут. И надземная, в шаттле — более медленная. Я бы порекомендовал выбрать шаттл, чтобы по пути полюбоваться африканскими пейзажами, — предложил Петя, улыбаясь как заправский гид, когда они вошли в здание аэропорта. Аврора с улыбкой сделала рукой жест, означающий снисходительное согласие.

Город Элдорет разместился в небольшой высокогорной долине. Балерина не бывала здесь раньше, да и в Африке ей приходилось бывать нечасто. Вспомнилась поездка в Каир — огромный город, как зеленый оазис посреди пустыни. Здесь же у нее под ногами расстилалась буйная тропическая растительность. Магнитная дорога, петляя между гор, привела в долину. Она вся была застроена деловыми зданиями и заводами. Но что-то необычное было в этом городе. Аврора никак не могла понять, что здесь не так.

 — Какой странный город! — сказала она пытаясь вспомнить, что он ей напоминает, — Как будто мертвый!

 — Нет летающего транспорта, только наземный и подземный! — отозвался Петр, всю дорогу не отводящий от нее взгляда.

 — Точно! Он мне напоминает декорации в театре! — оживилась девушка после его подсказки. — Я даже видела один город, который построили специально для испытаний какого-то проекта или представления.

И действительно, между домами, как ни странно, не было видно привычного роя флайков (или флайкэбов, как их называли на британских островах) и другого воздушного транспорта. Только линии магнитных дорог, да иногда выходящие на поверхность трубы вакуумных тоннелей, напоминали о том, что транспорт здесь всё-таки есть.

 — А куда он делся? — поинтересовалась Аврора о причинах такого транспортного затишья, заметив на себе взгляд, любующегося ей Петра.

Надо сказать, что и она украдкой, постоянно его разглядывала. Высокий, крепко сложенный, но без чрезмерно накачанной мускулатуры, как у танцоров в ее труппе. Чуть вытянутое открытое лицо с большим лбом, окаймленным темным ежиком густых волос, и глубоко посаженными карими глазами. В его взгляде чувствовался интеллект, которого девушка зачастую не могла разглядеть у многих своих собеседников, с умным видом рассуждающих об искусстве и других сторонах человеческой жизни. Да, пожалуй, этот взгляд тогда и поразил ее — смущенный взгляд подростка, в глазах которого она увидела глубину целого космоса. И этот космос оттуда смотрел на нее сейчас.

«Нет!» — подумала она. — «Этот взгляд нельзя забыть или спутать! Он проникает прямо в душу!»

 — Это бесполётная зона, — ответил Петр и загадочно улыбнулся.

Девушка так и не поняла, что это значит, но занятая своими мыслями, не стала переспрашивать. А между тем, магнитная дорога привела их через весь город к большому круглому зданию, над которым светилась надпись: «Космопорт Элдорет».

 — Космопорт? — удивилась Аврора, — Мы что в космос полетим?

 — Не полетим, а поедем! — смеясь ответил Петр.

 — Как поедем? — еще больше удивилась она, — В космос! Поедем? На чём?

 — На лифте! — ему было приятно, что сюрприз удался и он смог удивить ту высокомерную девушку из Летнего сада, которая в споре уложила его на обе лопатки при их первой встрече.

 — На каком лифте? — не переставала удивляться она, — Ты меня разыгрываешь!

 — Вовсе нет! Это настоящий лифт в космос!

 — Я знаю лифты есть в зданиях, башнях и других высотных сооружениях, например, Эйфелева башня в Париже, Останкинская башня в Москве, да много еще где. Ведь лифт должен быть внутри чего-то! Но я не представляю здания высотой до космоса! Этого не может быть! Вот и этот космопорт имеет всего несколько этажей!

Девушка начинала волноваться, думая, что Петр считает ее наивной и она может поверит в такие небылицы.

 — Немного терпения, и ты всё увидишь! — примирительно сказал он своим тихим, почти грудным, голосом.

«Ах, этот его голос!» — волнения Авроры как ни бывало. — «Да такой голос может в миг разрушить любые стены и укрепления, возведенные женщиной против мужчины!»

Не успел он договорить, как их шаттл сделал последний поворот и вдали за зданием показалась гора. Она возвышалась над всем городом, а вместо вершины у нее было огромное плато. Из этого плато струилось в небо полотно из тросов, сливающихся где-то высоко в небе в одну сверкающую нить. Время от времени, по этим нитям то падали, то взмывали ввысь серебристые капли.

Аврора зачарованно смотрела вверх на теряющуюся в синеве белую полоску, в конце которой где-то очень далеко едва угадывался отблеск орбитальной станции.

 — Вот это и есть лифт! — проговорил Петр, показывая рукой на гору, довольный впечатлением, которое произвело на девушку это необыкновенное сооружение.

Рельс подвесной магнитной дороги заканчивался в здании космопорта и шаттл плавно завис возле его платформы. Они прошли вдоль бегущей световой полосы внутрь здания и оказались на террасе третьего этажа.

Здание космопорта напоминало огромную цирковую арену, окруженную террасами этажей. Над верхней террасой был виден прозрачный купол, накрывающий весь внутренний двор. В центре были расположены четыре фонтана. Между ними росли деревья и красиво подстриженные кусты. По краям располагались летние кафе и рестораны, а также множество магазинов со снаряжением и другими нужными и ненужными вещами.

 — Ты права, считая, что лифт должен быть в чем-то! — сказал Петр, ведя девушку за руку по террасе, — Собственно, весь космопорт имеет высоту нескольких сотен километров, но состоит всего из двух этажей: первый на Земле, в нем находится многоуровневый Деловой центр — он обвел рукой здание, — и Зал ожидания в горе с тросами. А второй этаж — на орбите. Та часть комплекса служит посадочным терминалом для космических пассажиров. В назначенное время они размещаются в капсуле скоростного лифта, который поднимает их в посадочный терминал. Оттуда небольшие модули доставляют путешественников на рейсовые корабли до Луны и Марса, дрейфующие в зоне ожидания неподалеку от станции.

 — Куда мы идем? — спросила Аврора, когда они поднимались по эскалатору на следующий уровень.

 — Мы идем на этаж Космофлота, где расположено представительство моего Корпуса! — ответил Петр, держа ее за руку — Там мы подберем легкий скафандр, чтобы ты смогла подняться со мной на орбиту.

 — Ты правда хочешь увезти меня в космос? — остановившись от неожиданности, с недоумением спросила Аврора, — Я и так уже получила море впечатлений!

 — Я же обещал показать тебе Землю! — с добродушной улыбкой проговорил он, обнимая девушку за плечи и увлекая ее за собой, — Мы уже рядом и осталось совсем немного!

 — Но мне страшно! — с замиранием сердца проговорила девушка, чувствуя, как по спине и рукам побежали мурашки. — Я боюсь высоты! Каждый раз, когда подруги уговаривали меня подняться на очередную башню или небоскреб, чтобы увидеть весь город с высоты, я не могла заставить себя подойти к перилам и посмотреть вниз.

 — Не бойся! Во-первых, это самый безопасный вид транспорта, и я буду рядом, — подбодрил ее Петя и с улыбкой добавил, — а во-вторых, ты будешь смотреть не вниз, а наверх, потому что в космосе Земля будет у нас над головой!

Аврора всё ещё сомневалась в своей способности участвовать в этой затее, когда они подошли к отсеку над входом которого светилась надпись «Представительство 9 Корпуса Звездного флота».

Их встретила невысокая темноволосая девушка с короткой стрижкой, в строгой черной униформе. Она приветливо улыбнулась Петру и, бросив любопытный взгляд на Аврору, поздоровалась с ней.

 — Аврора, это Майя, наш администратор! — представил ей Петя сотрудницу Корпуса. — Вчера я попросил ее забронировать для нас обзорную экскурсию на орбитальный терминал, и она поможет подобрать тебе скафандр.

 — Петя, твоя 5-я комната, иди переодевайся, а мы с Авророй подберем ей скафандр и будем в 6-й. Через полчаса встречаемся в комнате инструктажа, — наставительно объявила Майя.

Она уже повернулась, чтобы идти, когда Петр остановил ее вопросом.

 — А у нас на складе есть крабовый нейрошлем?

Майя замерла, так и не сделав ни одного шага. Она повернулась к Петру с застывшим на лице удивлением.

 — Крабовый? Для кого? — внимательно посмотрев на спутницу Петра, всё еще не веря, что Аврора из богемы (так небожители называли землян, принципиально отказывающихся использовать обычные нейрошлемы, чтобы не испортить прическу). Только сейчас она увидела на затылке гостьи тугой пучок волос.

 — Аврора — балерина, — с улыбкой ответил Петр, — Она никогда не была в космосе и никогда не носила нейрошлем. Нужно подобрать ей крабовый, чтобы мы могли разговаривать.

Майя смотрела на Аврору, как будто перед ней стояла инопланетянка.

 — Хорошо, я посмотрю, — еще раз с любопытством оглядывая балерину, задумчиво проговорила Майя. — На складе я их где-то видела, остались после одной комиссии. Пойдем со мной. — пригласила она девушку.

 — А что это — крабовый нейрошлем? — спросила Аврора, когда они с Майей шли по коридору.

 — Крабовый нейрошлем имеет форму двух полусферических гребней с тонкими, часто расположенными длинными ребрами и надевается под волосы как гребешок, плотно прилегая к коже головы с двух сторон, — наставительно начала Майя.

По манере общения было видно, что ей часто приходится проводить различные инструктажи и экскурсии.

 — Каждое ребро этого гребня представляет собой непрерывную цепь датчиков, сканирующих все микротоки мозга. Эта форма нейрошлема была разработана специально для землян, которые не хотят расставаться со своими прическами. Разумеется, ввиду не полного покрытия всей головы, в этом шлеме труднее управляться с кораблем на орбите, чем в стандартном. Но для обзорной экскурсии он вполне пригоден.

Полчаса ушло у девушек на то, чтобы подобрать скафандр и одеть всё снаряжение на Аврору. От Майи она узнала, что легкий скафандр — это сложное устройство, позволяющее автономное существование в безвоздушном пространстве около 3−4 часов. Также в разных частях в него встроены микрофорсунки для управления движением в невесомости, а для облегчения передвижения на плоскости, вся поверхность скафандра оснащена микроприсосками-магнитами. В стойке воротника размещается полимерная оболочка гермошлема.

Майя еще много говорила о возможностях скафандра и его устройстве, но большую часть всего услышанного, Аврора не поняла. Для нее этот рассказ содержал много незнакомых слов и терминов, как будто Майя говорила с ней на чужом языке, в то время как на всех планетах уже более ста лет говорили на универсальном.

Но это ее мало заботило, все внимание и воля были направлены на борьбу с внутренней дрожью, которая вот-вот могла прорваться наружу. Ей было страшно, и она изо всех сил старалась не показывать этого. Аврора была уверена, что, если она сейчас струсит, поддавшись своим страхам, и откажется от поездки, на второй такой подвиг она уже не решится никогда.

Возня с комбинезоном, который ей с трудом пришлось на себя натягивать при помощи Майи, немного отвлекла ее от жутких мыслей о высоте. Он казался очень узким. Но когда все клапаны были застегнуты, Майя нажала пару кнопок дисплея на рукаве, и всё вдруг стало впору. Нигде не давило, ничего не тёрло и не стесняло движений. Комбинезон перестал быть одеждой, а скорее стал второй кожей, очень приятной наощупь.

Девушка оценивающе осмотрела себя в зеркале и то, что она там увидела, ей понравилось. В театре постоянно приходилось переодеваться, и театральные костюмы тоже не отличались свободным покроем, но этот костюм выгодно подчеркивал все округлости ее стройного и женственного тела.

 — Ты больше похожа на марсианку! — сказала вошедшая Майя, держа в руках два больших черных гребня, — Это они такие вытянутые, правда, мышцы у них совсем тонкие, едва прикрывают кости. А на тебя любо-дорого посмотреть — вся как взведенная пружина.

 — Ты бывала на Марсе? — улыбнулась Аврора, не ожидая такого комплимента от девушки-небожителя.

 — Пять лет летала бортпроводником на Марсианских рейсах. Насмотрелась на них. Гиганты, а не люди! Ты больше на их десятилетнего ребенка похожа — такого же роста, — развеселилась Майя. — А меня впору отдавать в их роддом на выкармливание!

И они дружно залились смехом. Продолжая шутить, девушки с трудом надели нейрошлем на голову балерины.

Теперь она ничем не отличалась от членов экипажа 9-го Корпуса, разве что тугой пучок золотистых волос на голове выглядел очень непривычно для обитателей этого этажа.

 — Мы закончили, — сказала Майя, входя в комнату инструктажа, где их уже поджидал Петр.

Легкий черный скафандр хорошо подчеркивал красивую женскую фигуру балерины, ее длинные и сильные ноги, тонкую талию и изящную шею, удачно оттенённую воротником-стойкой. На голове за ушами располагались две небольшие пластины полумесяцем, из которых веером расходились по всей голове от шеи до лба и терялись в волосах многочисленные ребра нейрошлема.

 — Посадка на ваш лифт через два часа! — объявила Майя, когда Петр закончил тестирование нейрошлема и снаряжения Авроры.

 — У нас еще много времени до посадки, поэтому предлагаю пойти в столовую и позавтракать! — бодро сказал Петр.

Аврора с удивлением услышала это предложение не только ушами, но и в голове. Она вопросительно посмотрела сначала на Петра, потом на Майю и опять на Петра.

 — Почему у меня ощущение, что я услышала тебя дважды? — спросила она.

 — Я включил ретранслятор. Теперь ты можешь слышать и понимать меня даже без слов, — ответил Петр, но рот его, расплывшийся в улыбке, при этом не издал ни звука.

 — Зачем это? — опять удивленно спросила Аврора, — Мне не трудно говорить с тобой голосом, да и привычнее!

 — В лифте не будет воздуха, и на нас будут надеты герметичные шлемы. Ты не сможешь ничего сказать так, чтобы я услышал без мысленной трансляции, а микрофоны в космосе уже давно не используют.

 — Майя тоже нас слышит? — уже мысленно спросила Аврора.

 — Нет. Я подключил только тебя, — прозвучал у нее в голове голос Петра.

 — Ну с вами всё понятно! — глядя на их немой разговор, с улыбкой сказала Майя. — Не опоздайте на лифт.

Она повернулась и пошла в главный вестибюль корпуса.

Столовая космофлота была на этом же этаже. Когда они шли по проходу в поисках свободного столика, их догнал невысокий веснушчатый паренек в желтом комбинезоне, с едва заметным ежиком русых волос на голове.

 — Привет, Петька! — сказал он, весело пожимаю пилоту руку, и обращаясь к девушке, представился, — Я — Валентин! Мы с Петром вместе учились в штурманской школе!

 — Аврора, познакомься с самым неугомонным штурманом во всем космофлоте! — ответил Петр, дружески похлопывая его по плечу.

 — Тише ты, медведь, уронишь! — Валентин даже присел от такого приветствия, и весело добавил, — Здоровый, как причальный захват! Еще вырос что ли? Или это я ниже становлюсь?

 — Тренируюсь, — пожал плечами Петр, словно оправдываясь. — Чтобы от земного притяжения не отвыкнуть.

 — Ты так и не изменился. Тренируешься всё свободное время даже на орбите? Меня в школе всегда удивляло, как у тебя хватает силы воли каждый день после занятий еще и в спортзале заниматься!

 — Привычка, — пожал он плечами.

 — А помнишь, как в конце первого курса ты чуть не задохнулся, когда нырнул в бассейн за коммуникатором нашего тренера? — видимо, желая удивить девушку, вспомнил штурман. — Мы тогда тебя еле откачали.

 — Глупый был, — смущенно улыбаясь, ответил Петр. — Нельзя так рисковать без подготовки.

Он взглядом поискал свободный столик.

 — Пойдемте к нашему экипажу! — глядя на девушку, пригласил Валентин, показывая рукой на компанию в дальнем углу.

Глава 10. Луна-14

Аврора шла, держа Петра за руку, слегка морщась, когда он чуть сильнее сжимал ее кисть. Она искоса поглядывала на его твердую походку. Казалось, что каждый шаг был рассчитан с такой точностью, чтобы не уронить тяжелый груз, повисший на его плечах. Девушка огляделась. Почти так же ходили здесь все люди в цветных комбинезонах.

 — А почему у вас комбинезоны разного цвета? — спросила Аврора, когда они шли к месту, где сидел экипаж Валентина.

 — Это скафандры! — поправил Валентин.

Он сразу понял, что Аврора землянка и поэтому с чувством своего превосходства начал рассказывать ей о цветовых различиях, принятых в космофлоте.

 — Я с Луны 14, у нас скафандры желтые и такие нашивки, — сказал он, показывая свою на левом нагрудном кармане.

Нашивка была флуоресцентная и ярко выделялась при искусственном освещении. На черном полукруге слева желтая надпись «Луна», а справа желтый полумесяц, на котором чернела цифра «14».

 — Это планета так называется? — с притворным недоумением спросила девушка.

 — Нет же! Корабль! — рассмеялся Валентин, не заметив подвоха, а Петр сдержанно улыбнулся. — Это рейсовый корабль «Луна-14», он летает на Луну и обратно, возит пассажиров и грузы, — продолжал заливаться самодовольным смехом штурман.

 — Ты знаешь, что такое батман, фуэте, пуанты, кичка? — в ответ спокойно спросила девушка.

Валентин чуть не поперхнулся от такого неожиданного вопроса.

 — Созвездия? — неуверенно произнес он, переводя вопросительный взгляд на друга.

 — Хорошо она тебя умыла! — захохотал Петр. — Будешь знать следующий раз, что земным девушкам палец в рот не клади — по локоть откусят!

 — Рассказывай дальше про цвета комбинезонов, — всё так же невозмутимо предложила она.

От высокомерия Валентина не осталось и следа. Он рассказал Авроре, что экипажи корпуса кораблей, летающих на Луну, имеет желтые комбинезоны, марсиане носят оранжево-бурые. Были еще синие для корпус исследовательских кораблей планет земной группы и пояса астероидов. В белых ходила элита космофлота — исследователи планет внешнего круга.

Экипажи боевого корпуса носят красные. Их корабли имеют вооружение. Они защищают обитаемые планеты нашей солнечной системы от столкновения с метеоритами или другими звездными телами. Два из них здесь неподалеку. Защищают орбитальную станцию Космопорта от столкновения со всевозможным космическим мусором, уничтожая его на большом расстоянии. Есть еще серые и бежевые комбинезоны колонистов, но они, зачастую, не придерживаются строгого соблюдения форменного стиля.

Они подошли к столу, за которым сидел экипаж корабля «Луна-14». Валентин представил Петра и Аврору, а потом и своих коллег.

Авроре понравился капитан, его звали Лузала. Темнокожий, худощавый, выше среднего роста с совершенно лысой головой и большими крыльями носа. Его возраст угадывался по глубоким морщинам на щеках и в уголках глаз, а от продольных морщин на лбу веяло добродушием.

Вторым пилотом был Бадди. Невысокий, ничем не примечательный мужчина, лет тридцати пяти с вертикальными морщинами между бровей, создавал впечатление не очень приветливого человека. Анна — бортпроводник, уже не молодая женщина с коротко стрижеными волосами. И бортмеханик Оллин, веселый малый с открытым веснушчатым лицом.

 — Это и есть наш дружный экипаж, — сказал Валентин, закончив представление, — мы летаем вместе уже шесть лет!

 — А Вы летаете на мусоросборщиках? — спросил Бадди, с интересом глядя на Аврору.

 — Только я, — за нее ответил Петр. — Она землянка, балерина. Хочу показать ей Землю такой, какой ее видим мы.

 — Я удивляюсь, Петр, как тебе удалось ее уговорить на столь отчаянный поступок? Обычно земляне не любят отрываться от Земли. — ухмыльнулся Оллин.

 — Поаккуратнее, приятель, — хихикнул Валентин, — она может и ответить!

 — Мы давно знакомы, и она согласилась подняться со мной на орбиту, — улыбаясь, за нее ответил Петр.

Аврора молчала, потому что не знала, как разговаривать с небожителями. Можно, конечно, было бы отпустить пару шуточек в их адрес, но здесь она была на их территории и чувствовала, как ее с любопытством разглядывают, словно гостя из другого мира.

Космопорт для них был своей базой на чужой планете. Но даже сюда они спускались как в командировку, на время, стараясь не задерживаться дольше, чем этого требовали дела. Аврора и раньше видела, как неуютно небожители чувствуют себя на Земле. Ее всегда это удивляло. Ведь они были людьми, родившимися на этой планете, во всяком случае большинство из них.

 — А вы бывали на Луне? — спросила Анна, чтобы сменить тему.

 — Нет, — отозвался Петр, понимая, что вопрос задан ему. — Как-то в детстве я интересовался ей, да и то мимоходом. Мне тогда показалось, что на ближайшем спутнике Земли уже ничего интересного нет, раз так много городов там построено.

 — Если получиться, слетайте на Луну. Там интересно, — с увлечением заговорила она, обращаясь к Авроре. — Когда ее начинали осваивать, было известно только о двадцати пещерах, уходивших с поверхности вглубь планеты.

Она рассказала, как потом обнаружилась разветвленная сеть туннелей, расположенная вдоль поверхности на глубине от сорока до двухсот метров. Туннели были настолько просторные, что по ним могла двигаться строительная техника и транспортировались части заводов, которые собирали в больших полостях. Некоторые пустоты настолько огромны, что в них разместились целые города.

Наличие подземной сети туннелей и огромных пустот, дало возможность активно осваивать планету. Сейчас там построено 46 городов, и строительство новых идет полным ходом. Выходы на поверхность закрыты шлюзами, и вся жилая и промышленная часть туннелей заполнена воздухом. Такое решение помогло справиться со многими проблемами. Все колонии получили надежную защиту от метеоритов и других космических тел, время от времени падающих на поверхность.

И проблема с температурой решена. Если на поверхности Луны перепады температур колеблются от — 160⁰С ночью, до + 100⁰С днем, то в туннелях несложно поддерживать комфортную для проживания температуру. Еще более серьезная угроза для людей, находящихся на поверхности — это солнечная радиация. Легкий скафандр плохо защищает от нее, а в тяжёлом трудно работать.

Есть, конечно, и роботы, но без человека, всё равно не обойтись. Лунные модули на поверхности очень маленькие и тесные, длительное пребывание в них действует угнетающе. Каждый выход из модуля связан с длительным надеванием скафандра. Зато под поверхностью, в закрытых туннелях и пещерах, люди могут работать без скафандров.

 — Поэтому надобность в длительной работе на грунте отпала, — закончила Анна.

Мужчины всё это время говорили о своих космических делах, о кораблях нового поколения, о двигателях, которые уже морально устарели и давно пора придумать что-то новое. Все соглашались с тем, что на таких двигателях далеко не улетишь, а если и полетишь, то никакой жизни не хватит долететь куда-нибудь. Всё это Аврора слышала краем уха, пока Анна рассказывала ей про Луну.

 — А как появились на Луне эти пещеры? — спросила Аврора, чтобы поддержать беседу.

 — Есть разные мнения, — охотно отозвалась Анна. — Многие считают, что это лавовые туннели, появившиеся во времена формирования Луны. Кто-то считает, что природное происхождение такой сложной и продуманной системы туннелей маловероятно и поэтому склоняется к мнению, что они имеют искусственное происхождение.

 — Что же, значит, их инопланетяне построили? — удивилась Аврора, — А куда они сами делись?

 — Кто-то считает, что они перебрались на другую планету неподалеку, где мы еще не были, а кто-то утверждает, что это было еще до появления жизни на Земле. В любом случае пока доподлинно неизвестно, как на Луне появились пещеры, — развела руками Анна.

За разговорами закончился завтрак. Петр и Аврора, попрощавшись с экипажем, поспешили в метро, чтобы успеть добраться до Зала ожидания космолифта и не опоздать на свой лифт.

Глава 11. В космос на лифте

Совсем скоро они вышли на платформу, ограниченную с двух сторон прозрачными трубами, диаметр каждой из которых был никак не меньше 5 метров. По стенке правой трубы бежала, показывая направление движения поезда, светящаяся надпись: «Зал ожидания космолифта», а по левой, в противоположном направлении — «Аэропорт». На полу возле каждого входа в трубу, прикрытого сдвижными дверями, светился таймер с обратным отсчетом времени.

До прибытия очередного состава оставалось 58 секунд. Платформа быстро заполнялась пассажирами. Становилось тесно. Аврора почувствовала, как ее прижимают к Петру и не стала сопротивляться. А он обнял ее за плечи и еще сильнее притянул к себе. Так они и стояли прижавшись друг к другу, ожидая поезда.

«Странно!» — подумала девушка, — «Я только вчера увидела его первый раз через столько лет, а, кажется, что знала всю свою жизнь. Только вчера я стояла перед дверью в нерешительности от того, что совсем не знаю этого парня, а сегодня, бросив все свои дела и поставив всю свою прежнюю жизнь на паузу, лечу с ним в космос. Ах, да! Не лечу, а еду!» — засмеялась она своим мыслям, вспомнив, как ее поправил Петр.

Петр посмотрел на нее и тоже улыбнулся. Она вдруг поняла, что он слышит ее мысли.

 — Ах ты, коварный! — начала она колотить его кулаками в грудь, продолжая улыбаться. — Ты всё слышал! И молчал! Да ты просто подслушиваешь меня! Воспользовался тем, что я не разбираюсь в ваших электронных штучках и слушаешь, что о тебе девушка думает!

 — Во-первых, я тебя предупредил, что у нас с тобой включена трансляция, а во-вторых, я тоже об этом думаю, — примирительно ответил пилот.

 — Тогда почему я не слышу твоих мыслей?

 — Я по привычке отключаю трансляцию, чтобы никому не мешать.

 — Интересно, когда ты хотел меня этому научить? — язвительно спросила девушка, еще ближе придвинувшись к нему.

 — Прямо сейчас, — широко улыбнулся Петр и наклонившись к ее губам, поцеловал девушку.

Из трубы послышался свист вырывающегося воздуха. Вскоре показался и сам виновник этого звука. Круглый, в форме трубы, состав бесшумно и плавно остановился возле платформы. Двери открылись, и все устремились в их широкие проемы.

Усевшись рядом с Петром, Аврора оглядела непривычный для себя вагон метро. Он был не только широким, но и высоким. Ряды кресел в нем располагались в два яруса. Кресла были достаточно узкие и плотно облегали тело. По форме они напоминали обрезанный раструб раковины улитки и крепились к полу центральной опорой, похожей на ножку фужера. Петя проследил за ее взглядом и мысленно ответил на вопрос, застегивая на девушке ремни безопасности:

 — Оно поворотное, чтобы на конечном пункте разворачивать не состав, а только кресла.

Между тем все пассажиры с платформы заняли свои места, и двери закрылись. Аврора почувствовала, как ее сильно вдавило в кресло и заложило уши. Так продолжалось не больше минуты. Потом давление стало меньше, но изменилось направление движения. Она с тревогой посмотрела на Петра.

 — Мы уже внутри горы и поднимаемся к ее вершине, — услышала она его мысли.

Вагоны стремительно летели вверх. Иногда, видимо на поворотах, сильнее прижимало к креслам, но вскоре всё возвращалось в прежнее состояние. За прозрачными стенами темно. Разделительных перегородок между вагонами не было, поэтому при изменении направления движения их передняя часть изгибалась вверх, создавая впечатление, что ряды впереди стоящих кресел вместе с пассажирами пошли на взлет. Это напоминало аттракционы в парке отдыха.

Прошло немного времени и прижимающая сила исчезла. Кресла развернулись в противоположную сторону. И всех опять вдавило в мягкое сидение — состав останавливался.

Постепенно нагрузка ослабела, и Аврора почувствовала, что кресло начало уходить из-под нее. Ощущения, как в самолете, когда он попадает в воздушную яму. К горлу поднялся комок и только ремни удержали девушку от столкновения с перегородкой верхнего яруса.

 — Переходим в горизонтальное движение, — услышала она голос Петра.

Неожиданно темная стена вагона вспыхнула светом платформы.

 — Ну и аттракционы у вас! — подумала Аврора, зная, что Петр ее слышит, глубоко вздохнув после неприятных ощущений в горле и кислого привкуса во рту. — Сколько еще будет испытаний для завтрака на устойчивость в желудке?

 — Все, русские горки закончились, — улыбаясь отозвался он. — Дальше только вверх!

Выйдя из вагона на платформу, вместе со всеми пассажирами, они поднялись по эскалатору в зал ожидания.

У Авроры дух захватило, когда из темного эскалаторного туннеля она вышла в огромный хорошо освещенный зал. Уходя сводами далеко вверх, он целиком был вырублен в горе. Девушку поразили стены. Их оставили необработанными. Вид камня, выступающего слоями разной толщины и рваными краями, произвел на девушку более сильное впечатление, чем египетские пирамиды.

Зал был такой длинный и высокий, что дальняя стена и свод потолка скорее угадывались, чем их можно было разглядеть. На одной стороне зала были вырублены ряды вертикальных окон, украшенных витражами на звездные темы. Вдоль другой стены выстроились, как колонны древнеримского акрополя, серебристые трубы лифтовых шахт, уходящих своими вершинами вверх и теряющихся в своде зала. На каждой светился номер лифта и время его отправления.

Петр дал девушке время почувствовать всё величие этого сооружения, полюбоваться цветными витражами, изображающими разные эпохи развития космоса. И, конечно же, оценить великолепие гигантских колонн с лифтами. Она стояла в центре зала, запрокинув голову, и с восхищением оглядывала новое чудо света — космический лифт.

 — Тебе нравится? — прозвучал у нее в голове голос Петра.

 — Очень!

 — Хочешь посмотреть еще или пойдем к нашему 22-му?

 — Пойдем!

Он повел ее через зал. Аврора продолжала крутить головой, как ребенок, впервые попавший в Диснейленд, разглядывая стены, витражи, колонны. Завороженная таким величием, она послушно шла за Петром, сжимая его руку.

Несмотря на то, что размеры зала поражали, он не казался пустым. Та его часть, где располагались лифты, была отгорожена невысокими барьерами и разделена на посадочные зоны. На противоположной стороне, под витражами, стояли ряды кресел, магазинчиков и кафешек. В центре зала на высоте нескольких метров висели световые панели с информацией о рейсах и лифтах. Выше панелей, на свисающих тросах покоился длинный, размером почти во всю длину зала, цилиндр с окнами по бокам.

 — Что там? — спросила девушка.

Петр посмотрел туда, куда указывал ее взгляд:

 — Центр управления космопортом, — ответил Петр. — Оттуда идет управление всеми прибывающими и убывающими рейсами, отправкой лифтов на орбиту и прием грузов с орбиты. В общем, это и есть дверь в космос.

Аврору удивляло то, как много нового она увидела и узнала сегодня. А ведь было еще только начало дня. И то, ради чего Петр привез ее сюда, было еще впереди.

На табло шахты, где было написано «Лифт 22», светилась надпись: «Посадка через 10 минут».

 — Ну вот, сейчас начнется посадка, мы поедем в космос, и я покажу тебе Землю! — торжественным голосом объявил Петр.

 — Привет, Петро! — услышала Аврора у себя за спиной.

 — Макс! А ты что здесь делаешь? — удивленно ответил Петр, посмотрев за плечо девушки.

Аврора обернулась и увидела подходившего к ним невысокого круглолицего парня лет 28−30. Что-то в его внешности было ей непривычно, но девушка не поняла, что именно. Он был ниже Петра почти на голову, но при этом не уступал ему в плечах.

 — Прилетел с транспортом сдавать очищенный материал на Землю. Все три транспортных модуля пригнал. Пока они разгружаются, я погуляю по городу.

 — Аврора, познакомься! Это мой сменщик Максим Майдман. Заменяет меня на корабле, пока я в отпуске.

 — Еще одна Аврора? — начал было Максим, собираясь пошутить на эту тему, но осекся.

Девушка увидела, как на него взглянул Петр и поняла, что одним взглядом здесь не обошлось. А еще она увидела, как голова Максима стала красной. То есть не вся голова, а только то место, где только что были волосы.

 — А где корабль? — уже вслух спросил Петр.

 — Чтобы долго транспортные модули не ждать, я прилетел на нем! — с улыбкой ответил сменщик и его голова озарилась жёлтым цветом, а потом опять стала темной под цвет волос. — Он дрейфует в зоне ожидания.

 — Надо было отправлять по одному модулю на разгрузку и продолжать собирать цели, а ты столько времени и энергии потратил в пустую.

 — Ничего! Нагоню! — улыбнулся Макс во весь рот и, повернувшись, зашагал к метро, покачиваясь с боку на бок. А на его голове во весь затылок улыбался другой, нарисованный рот сверкая белыми зубами между пухлых красных губ.

 — Что это? — вопросительно посмотрев на Петра, показала Аврора рукой на смеющийся затылок Максима.

 — Ты о чем? — смущенно спросил Петя.

 — Только первый твой знакомый, а у меня сразу столько вопросов! — со смехом отозвалась девушка.

 — Какие вопросы?

 — Что у него с головой? — начала перечислять она, загибая пальцы. — Что у него на голове? И кто такая «еще одна Аврора»?

 — Теперь понятно! — в ответ улыбнулся Петр.

Он посмотрел на табло. До посадки на лифт осталось 3 минуты.

 — Все очень просто! — начал он в свою очередь разгибать пальцы на ее руке. — Он небожитель, причем, разгильдяй. Постоянные подмены отпускников не добавляют ему чувства ответственности за выполняемую работу.

Он разогнул второй палец.

 — Современные технологии позволяют вживить нейросенсоры в кожу головы вместо луковиц волос. Это избавляет сразу от нескольких неудобств в пользовании нейрошлемом: снимать и надевать его, а также постоянно укорачивать быстро растущие волосы. Голова у человека при таком сенсорном имплантировании становится абсолютно лысой, но последние разработки позволили изменять цвет сенсоров, что дает возможность создать любой рисунок на своей голове, даже подвижный. Кто-то изображает прическу, а кто-то рисует смеющийся рот.

Недостатком имплантатов считается невозможность полностью отключить нейродрайверы. Это для меня основная причина, по которой я не стал делать себе такое вживление. Мне нравятся мои, хоть и короткие, темные волосы и я всё-таки хочу иметь возможность в любой момент по своему желанию отключить систему, сняв шлем с головы, — он поддел кончиком указательного пальца тонкую паутину над ухом у виска.

В этот момент открылась дверь лифтовой шахты и собравшиеся у входа пассажиры по одному начали заходить внутрь.

Петр взял Аврору за руку и потянул ко входу.

 — А что за «еще одна Аврора»? — передразнивая Максима, не унималась она, показывая последний неотогнутый палец.

Петр остановился и смущенно посмотрел на нее.

 — Так зовут … — он замялся, — … мой бортовой компьютер на корабле! — выдохнул пилот.

Аврора с любопытством посмотрела на молодого человека.

 — А кто дал ему такое имя? — продолжала спрашивать она, хорошо понимая, что вгоняет его в краску такими вопросами. Ей нравилось видеть, как смущается этот большой и сильный мужчина.

 — Пойдем, а то посадка закончится! — опять потянул он ее ко входу в лифт.

Аврора не сопротивлялась, а внутри у нее разливалось приятное тепло. Такое чувство у нее появлялось нечасто. Последний раз это было, когда ее навестила Аглая. Да, пожалуй, еще вчера, когда они стояли, обнявшись, у окна.

Все пассажиры разместились на десяти уровнях, по 5 человек на каждом. Петр поставил девушку у закрытого люка, а сам встал к соседнему.

Когда все перемещения пассажиров закончились, люк со свистом открылся, втягивая в образовавшуюся щель воздух, и скользнул в сторону. Внутри Аврора увидела горизонтально расположенное кресло, по форме напоминающее сиденье вакуумного метро, но более раскрытое, для полулежачего положения тела, и развернутое ногами к центру кабины.

Петр показал девушке ее место и помог туда забраться. В центре лифта в ногах пассажиров находился толстый столб. Петя забрался на соседнее место, а с другой стороны от Авроры уже лежал мужчина в желтом скафандре.

 — Наверное, с Луны, — подумала она.

 — Нет, — мысленно ответил ей Петр. — У лунарийцев бежевые скафандры. — Этот из команды Лунного шаттла.

 — А он нас не слышит? — спросила она, с опаской поглядывая на соседа.

 — Нет. Он сейчас никого не слышит — отключился.

В этот момент что-то крепко притянуло девушку к креслу. Тут же она почувствовала, как надуваются боковые подушки, плотно облегая всё тело.

 — Надень шлем! — сказал ей Петр.

 — А как? — забеспокоилась Аврора.

 — Майя разве тебе не рассказала, как пользоваться скафандром? — удивился Петр.

 — Она много чего говорила, все разве упомнишь?

 — Понятно. Значит так, всё управление происходит мысленно. Дай команду — «Шлем!», — в этот момент прозрачная сфера закрыла голову Петра.

 — Шлем! — повторила за ним девушка, и ее голову закрыла такая же сфера.

Пропали все внешние звуки. Ей показалось, что стало тяжелее дышать. Она забеспокоилась, оглядываясь на Петра, но тут же услышала у себя в голове его спокойный голос:

 — Не волнуйся. Все в порядке.

 — Мне тяжело дышать!

 — Это только так кажется. Дыши спокойно. В этом скафандре можно свободно выходить в открытый космос. Я часто так делаю на корабле, когда нужно что-то починить снаружи.

 — Надеюсь, ты не собираешься организовать мне такую прогулку? — спросила она взволнованно.

 — Сегодня этого не было в наших планах! — весело ответил он. — Но, если ты настаиваешь …

 — Нет! Не настаиваю! И даже категорически против! — запротестовала она, чувствуя, как по спине побежал холодок.

 — Хорошо. Сегодня только обзорная экскурсия на орбитальную станцию, — веселился Петр. — Отложим выход в открытый космос до следующего раза!

Он высвободил свою руку из кресла и похлопал по руке девушки.

 — Тебе стало легче?

 — Вроде бы да! А зачем нужно надеть шлем сейчас?

 — В лифте атмосфера не поддерживается, и с подъёмом воздух из него выйдет.

Люк закрылся. Аврора прислушалась, но ничего по-прежнему не было слышно. Она не боялась замкнутых пространств, но в таком маленьком ей приходилось бывать не часто. Девушка почувствовала легкую тяжесть во всём теле. Но это была, скорее, приятная тяжесть, равномерно распределенная по всему телу благодаря разгрузочной форме кресла.

 — Мы уже разгоняемся? — спросила она.

 — Мы поднимаемся с постоянным ускорением. И чем выше будем подниматься, тем быстрее будет скорость лифта.

Она посмотрела на Петра и вздрогнула. Вместо его головы в прозрачном куполе она увидела на плечах скафандра черный матовый шар. Повернулась к соседу — и там матовая сфера.

 — Петя! Ты где? — закричала девушка.

 — Я здесь! — отозвался пилот и его шлем снова стал прозрачным. — Что случилось?

 — У тебя голова почернела!

 — Ах, это! — увидела она его улыбающееся лицо. — Я подключился к внешним камерам. Тебе нужно сделать то же самое, иначе ты пропустишь самое интересное. Майя и этого тебе не рассказала?

 — Не помню я! Разве можно за один раз запомнить всё то, чему вы всю жизнь учитесь?

 — Ну хорошо! — примирительно отозвался Петр. — Мысленно скажи «внешний обзор», а потом только представь, что поворачиваешь взгляд и будешь видеть всё, что захочешь! Так же можно управлять и увеличением изображения.

Аврора подала команду: «внешний обзор». Стоило ей только об этом подумать, как перед глазами появилось изображение звездного неба в легком ореоле еще светящейся атмосферы. Прозрачный шлем потемнел, и она получила полное ощущение своего присутствия снаружи лифта. Вот прямо в ноги убегает сверкающая в солнечных лучах, полупрозрачная полоска каната. Впереди всё четче становятся видны звёзды, а среди них, прямо в том месте, откуда струится этот тоненький лучик, светится самая яркая из них.

 — Как красиво! — только и проговорила Аврора.

В эту минуту звезда разделилась на две части и одна, та, что поменьше, начала удаляться всё быстрее и быстрее.

 — Наверное это и есть орбитальная станция? А что от нее отвалилось? — подумала она.

Ей ответил какой-то чужой голос:

 — Космический бот рейсового корабля «Луна-9», доставляет пассажиров рейса Л-375 на борт корабля. Ожидаемое время прибытия рейса на Луну сегодня в 10 часов 30 минут по Гринвичу.

 — Кто это? — невольно вырвалось у нее.

 — Это бортовой компьютер лифта, — ответил ей Петр. — На тебе нейрошлем. Через него он наблюдает за состоянием здоровья во время подъема, а, значит, фиксирует всё, что говоришь и думаешь. Это всего лишь мера предосторожности.

 — А что там внизу? — спросила она, и перед ней развернулась прекрасная картина медленно удаляющейся поверхности Земли.

Аврора охнула. У нее замерло дыхание от страха высоты. Мороз пробежал по коже от кончиков ног до самой макушки, и тут же ее бросило в жар. С такой высоты ей еще не приходилось смотреть вниз, ведь в современных самолетах нет иллюминаторов. От того, что иллюзия, созданная наружным обзором, была очень реалистична, паника усиливалась.

 — Не бойся, я с тобой! — она почувствовала на своей руке его прикосновение.

От этого стало легче. Хотя было еще так же страшно и предательские мурашки бегали по спине, заставляя девушку трястись всем телом, но она потихоньку начала успокаиваться. И вместе с этим начинало расти неудержимое чувство восторга — избыток адреналина в крови уже делал свое дело.

Вот уже нельзя различить домов и кварталов, да и город становится всё меньше. А что это за река там в стороне?

 — Река Нил самая длинная на Земле, имеет протяжённость 6852 километра, берет свое начало в центральной Африке и впадает в Средиземное море возле города Александрия, — услышала она невозмутимый голос компьютера.

 — Я, наверное, никогда не привыкну к этому голосу в голове, — уже спокойно подумала Аврора. — Начинаю скучать по самому простому общению.

 — Так у всех бывает в первый раз, — отозвался Петр.

 — И у тебя так было?

 — Конечно, даже пытался выключить бортовой компьютер!

 — Это невозможно, — раздался беспристрастный голос в голове — отключение бортового компьютера приведет к выходу из строя всех систем корабля, в том числе и системы жизнеобеспечения.

 — Ха-ха-ха! — услышала Аврора веселый смех Петра. — Умные машины, ничего не скажешь, а шуткам их так и не научили!

Тем временем, они поднялись уже так высоко, что на экране округлились горизонты, Земля приобретала форму шара.

 — Какая же ты у нас красивая! — подумала девушка. — И что людям на ней не сидится?

 — Поэтому и не сидится, что эту красоту только из космоса можно увидеть! — услышала она в ответ восторженный голос.

Слева уже высоко над горизонтом светило Солнце. Специальный фильтр притушил его яркий свет, и Аврора увидела все переливы оттенков красно-оранжевого цвета на его поверхности, которая как будто шевелилась, рисуя узоры вытянутыми и извивающимися линиями. Девушке на мгновение показалось, что оно живое. Она даже вскрикнула:

 — Петя, посмотри! Солнце живое! Оно шевелится!

 — Нет, конечно! Это ты видишь протуберанцы, наподобие земных вулканов, только в миллионы раз больше, и они покрывают почти всю поверхность нашей звезды!

 — Как красиво! Почему я раньше этого не видела?

 — Просто ты не туда смотрела. — услышала она его мечтательный ответ, как ей показалось, прозвучавший по-особенному.

Отведя взгляд от Солнца, она сначала погрузилась в черноту звёздного неба. Но когда солнечный фильтр растворился до полной прозрачности, Аврора увидела, что и эта чернота — вовсе не такая тёмная, как это казалось с Земли. Небо больше похоже на море в вечернем закате, поверхность которого подёрнута легкой рябью и каждый бугорок ее переливается, играя с вечерними лучами Солнца.

Девушка посмотрела на Землю. Горизонты превратились в круг, очертив бело-голубой шар, тонкой полоской атмосферы, красивый и добрый в лучах утреннего Солнца. Да! Ради того, чтобы это увидеть стоило подняться так высоко.

Опять посмотрев в небо, Аврора поняла, что они скоро доберутся до станции, которая из точки превратилась в довольно длинный, сигарообразный предмет, отсвечивающий на Солнце всеми своими изгибами, выступами и неровностями.

Лифт приближался к концу каната.

Эти воспоминания налетели, как свежий ветерок в теплый летний вечер и заставили Аврору еще раз пережить страх и восторг того прекрасного дня. Она почувствовала, что немного успокоилась. Но тревога за Петра не проходила, и она решила найти его друзей.

Глава 12. Переполох на орбите.

В баре уже который час не смолкали разговоры о происшествии с БИКАН-ом. Стояла дымка, как в накуренном помещении — Алекс считал это неотъемлемым атрибутом своего заведения. Хотя это был не дым, а иллюзия, как, впрочем, и всё остальное.

Споры шли за каждым столом, сегодня в баре, как никогда, было много небожителей с разных кораблей. Даниэль и Рита с базы наперебой рассказывали об увиденных ими повреждениях корабля. А еще Рита вспомнила, что несколько дней назад прервалась связь с МС-150, который отправился полгода назад к поясу астероидов для поиска и добычи редкоземельных и вне земельными материалов. Одной из первых его целей был астероид Гаспра 951.

 — В последнем сообщении, полученном от МС-150, говорилось, — рассказывала Рита, — что они успешно вошли в пояс астероидов и благополучно опустились на Гаспру в районе кратера Ялта. Проводят зондирование и приступают к открытым разработкам минералов. И всё, после этого связь оборвалась. На вызовы не отвечают. Я слышала в управлении корпуса, что за ними собираются отправить поисково-спасательный корабль, если через три дня от них не поступит никаких известий! Но ему лететь до Гаспры не меньше 6 месяцев!

 — При чем здесь история с БИКАН-ом? — удивился Сэнди, — И раньше связь пропадала с кораблями, особенно на далеких миссиях. Мало ли через какие аномалии проходят сигналы. Может они сейчас на обратной стороне астероида. Да много еще бывает причин отсутствия связи на таком расстоянии.

 — Я подумала, что это тоже связано с нападением на наш корабль! — виновато пожимая плечами, проговорила Рита.

 — Да кто тебе сказал, что это нападение? — перебил ее Алекс. — Я сначала тоже так подумал, но Петя меня разубедил! Скажи, Петь!

Он оглядел всю компанию, потом поискал глазами в зале. Петра нигде не было.

 — А куда делся Петька? — спросил он приятелей.

 — Я тоже что-то его давно не вижу! — отозвалась Кира.

Все закрутили головами по сторонам, высматривая своего друга, а Алекс вызвал бортовой компьютер корабля.

 — Где Петр Романов? — спросил он.

 — Петр Романов деавторизавался 3 часа 48 минут назад, оставив сообщение, что скоро вернется, — отозвался бортовой компьютер.

 — Свяжись с его Авророй и узнай в чем дело! — скомандовал Алекс.

 — Кто такая Аврора? — с удивлением спросила Кира.

 — Он так называет свой БК, — смущенно заулыбался Алекс, понимая, что выдал тайну друга.

 — Предположим, что о БК мы догадались, — продолжала допытываться она. — Так кто такая Аврора? Компьютеру не дают первое попавшееся имя. Это чаще всего имя близкого человека. Я не знала, что у Петра есть девушка.

 — Кто она? Небожитель? Или с Луны? — посыпались вопросы уже от Риты.

Мужчины молчали, но по их лицам было видно, что всем очень интересно знать, кто же она, эта подруга Петра, так хорошо им скрываемая.

 — Да никакая это не девушка, то есть, конечно, девушка, но не подруга! — начал смущенно отмахиваться Алекс. — Так звали его знакомую, которую он встретил в юности в каком-то саду на Земле. Они проговорили несколько часов, а потом больше ни разу не виделись!

 — Подумать только, а наш Петя — романтик! — воскликнула Кира, — Один раз видел в юности и до сих пор ее помнит. Хотела бы я на нее посмотреть!

 — И я тоже! — заулыбался Алекс.

Напряжение последних нескольких часов спало. Компания развеселилась от этой неожиданной новости, и все наперебой начали вспоминать увлечения своего детства и юности.

 — Аврора не отвечает, — монотонно проговорил компьютер 131-й.

 — Как не отвечает? — встрепенулся Алекс. — Он что, на другой стороне Земли? Рита, узнай в управлении Корпуса, куда Петька подевался!

Рита исчезла, а все остальные переглянулись.

 — Странно, — нарушил молчание Сэнди. — За это время он мог сделать 3−4 витка вокруг Земли, да и связаться с кораблем в любом случае можно через спутники!

 — Действительно странно! — подтвердил Алекс. — Даже если он занят, то бортовой компьютер всё равно бы ответил и отложил вызов, но ведь и компьютер не отозвался! Такое возможно только в двух случаях: если энергия на корабле упала до нуля, и тогда он в скафандре может продержаться несколько часов, но в этом случае его нужно срочно спасать!

 — А что второе? — спросила Кира.

 — А вот второго лучше бы не было! — как-то понизив голос, едва выговорил инженер.

 — Да бросьте вы паниковать! — возмутился Сэнди, — Наверняка какие-то проблемы со связью!

 — Что-то мы сегодня часто про трудности со связью слышим! — обводя всех взглядом, настороженно сказала Кира.

В этот момент появилась Рита на том же месте, откуда исчезла пару минут назад.

 — Ребята, Петька пропал! — выкрикнула она с ходу.

 — Как пропал? Не может быть! Ты что-то не так поняла! — загалдели все посетители бара, перебивая друг друга. — Откуда это известно? Кто сказал? Радисты проверяли низкие орбиты, может, его среди мусора не видно?

Гул поднялся такой, что Риту было не слышно. Вокруг столпились все остальные посетители бара, спрашивая друг у друга: что случилось, кто пропал. И от этого стало еще шумнее …

 — Тишина! — рявкнул Сэнди, перекрывая общий шум. — Дайте Рите рассказать, что случилось!

Стало так тихо, что было слышно, как на улице шел дождь. Хотя, конечно, это были всего лишь звуковые эффекты, создающие ощущение земной обстановки в баре. Сэнди повернулся к Рите и уже нормальным голосом сказал:

 — Рассказывай, что ты узнала.

 — Я связалась с управлением Корпуса и сказала, что МС-3 давно не выходит на связь. Попросила их проверить связь с кораблем. А они мне отвечают:

 — МС-3 пошел на перехват метеорита, которого орбитальные и наземные службы слежения не обнаружили в точке с координатами, переданными его компьютером. Корабельный радар тоже не фиксировал цель, тогда как в оптике пилот наблюдал его отчетливо. И, хотя параметры цели были немного больше допустимых для корабля, командир принял решение идти на перехват.

От волнения Рита даже поперхнулась.

 — Они видели, — продолжила она, — как МС-3 изменил курс и, ускоряясь, пошел к расчетной точке встречи на траектории метеорита. Управление тут же связалось с орбитальными службами Земли и передало им всю информацию о метеорите и корабле-перехватчике. Когда его корабль вошел в стратосферу, появился шлейф, а потом всё пропало.

 — Как пропало? — перебил ее Сэнди. — Даже если предположить, что по каким-то причинам корабль стал невидимым, то шлейф от трения в атмосфере никуда не может пропасть!

 — Они тоже не понимают! — развела руками Рита. — Сказали, что сначала был, а потом перестал быть видимым! Разве что приборы зарегистрировали какое-то возмущение атмосферы и магнитного поля в том месте, и всё — как будто никакого корабля и в помине не было!

Повисла тишина. Алекс даже отключил шум дождя. Это была настоящая космическая тишина, которая давила на уши, голову, глаза. В повседневной жизни мы не замечаем звуков, которые всегда окружают нас, даже когда кажется, что всё замерло. Но, прислушавшись, различаем те звуки, которые фоном присутствуют в любом месте, где бы мы ни находились.

На природе — это щебет птиц, стрекот кузнечиков, шум ветра в траве и деревьях. В космосе тоже всегда есть какие-то фоновые звуки: тихое жужжание моторчиков, щелканье разных устройств, да, в конце концов, шум воздуха в скафандре. Но тут, в баре, в этот момент ничего этого не было. Невыносимая тишина, которую хотелось нарушить, но никто не решался сделать это первым. Такой катастрофы на Земной орбите не было со времен освоения космоса.

 — Алекс, Вас вызывает Аврора, — как удар молнии, взорвал тишину голос компьютера.

 — Ну наконец-то! — громко вздохнув, отозвался Алекс, все в баре заметно оживились. — Петя, метеорит тебе в приемник! Ты нас всех напугал! Где ты пропадаешь?

 — Это Алекс? — послышался в ответ взволнованный женский голос. — Я Аврора! У меня плохое предчувствие! Где Петя! …

Глава 13. Где я! Кто я?

… — СТА-А-А-А-А-А-А-АРТ!!!

 — Кто это кричит? Неужели я???

И всё. Тишина, свет и покой. Ах, как это здорово! Через всё усиливающийся свет появилось красивое лицо девушки из юности. Да, это была Аврора. Свет становился всё ярче и лицо Авроры таяло, а из белого тумана появилась женская фигура в светящейся сине-голубой мантии с капюшоном, накинутым на голову. Но это уже была не Аврора, а женщина лет пятидесяти с бледным лицом и большими голубыми глазами. Ее белые вьющиеся волосы серпантином спадали из-под капюшона по мантии, открывая местами голубоватый свет одеяния.

 — Здравствуй, Петр! — услышал я голос, хотя ее тонкие губы не шевелились.

 — Кто Вы?! Где я? — это всё, что я смог из себя выдавить, а в голове пронеслось — это сон.

 — Я Земля, а ты — Петр, находишься в коме, на своем корабле, который ты назвал «Ловец жемчуга».

 — Ваше имя Земля? — по инерции задал я вопрос, уже будучи уверенным, что сплю.

 — Да, вы так меня называете, а ещё раньше называли «душа земли Гея», — всё так же спокойно, не открывая рта, проговорила она.

 — Кто это мы? — продолжал недоумевать я. — Приснится же такое.

 — Люди, — ее голос возвращался эхом, как от невидимых стен.

 — Какие люди? — задал я вопрос, понимая, что спрашиваю глупость.

 — Вопрос не глупый, просто ты напуган и не понимаешь, что происходит, — всё так же отчетливо прозвучал ее голос многократно повторяющимся эхом у меня в голове.

 — Вы хотите сказать, что это не сон, и я на самом деле говорю с Землей, то есть с планетой Земля? — едва выговорил я, сам удивляясь тому, что сказал.

 — Это именно так.

 — Но ведь этого не может быть! — не унимался я. — Никогда не слышал, чтобы кому-нибудь снились такие сны, и, уж тем более, чтобы это происходило наяву!

 — Это не совсем наяву, — спокойно ответила она. — Твое тело в коме и мозг не работает, а значит, у тебя нет сознания.

 — Как же я Вас слышу? Минутку! А кто же теперь я? — вот уж, действительно, будь я сейчас в сознании, наверняка бы потерял рассудок от этой мысли.

 — Душа, дух, подсознание, разум, и еще много других названий вы даете тому, что ты сейчас есть.

 — Какая душа? Какое подсознание? Какой дух? — чуть не кричал я. — Все это фантазии людей, которые вместо поиска научного объяснения природным явлениям придумывают всякие небылицы! Древние люди придумали Бога всемогущего! Но до сих пор нет ни одного научного подтверждения факта его существования! Раньше говорили, что он живет на небе, но мы летаем уже выше неба, далеко в космос, и там ничего нет, кроме камней и кусков льда. А предположить, что мысли человека могут существовать отдельно от человека, это уже слишком, даже для сна! Если мысли — это всего лишь микротоки между нейронами мозга, то как они могут распространяться вне его клеток? Это то же самое, что существование программы вне компьютера! Ведь вне компьютера, вне мозга, нет той среды, в которой может существовать программа или мысль!

 — Вот ты уже и подошел к сути, — отдалось эхом в моей голове. — А теперь, если ты примешь за истину, что такая среда есть, то всё встанет на место.

 — Как есть? Где? Почему ее никто не обнаружил? — не унимался я.

 — Ты считаешь, что, если нет научного подтверждения какому-то явлению или среде, значит, они не существуют? — теперь уже она задавала вопросы.

 — Во всяком случае, наша наука уже так далеко продвинулась в познании законов природы, происхождения Земли и межпланетного пространства, что можно с уверенностью сказать, что в космосе ничего нет, а раз так, то нет и среды, в которой может распространяться мысль!

 — Ты только что сказал, что мысль — это микротоки, существующие в мозгу человека, а в космосе нет для этого условий. Тогда как в этой пустоте распространяются радиоволны и гравитация?

«Ух ты! — подумал я, — Она и в физике разбирается!»

 — А как ты думаешь, кто дал вам эти знания?

 — Ты? То есть Вы? — в который раз я был поражен услышанному. Огромный Мир, понятный и объяснимый, каким я его только что знал, превращался в маленькую серую точку посреди бездонного мрака неизвестности.

 — Вот так вы и делаете открытия, — опять отдалось эхом у меня в голове. Или не в голове? А если не в голове, то где? И чьи это мысли, мои или ее? Как-то всё запуталось!

 — Сейчас ты уже близок к истине.

Я начинал понимать, что есть какая-то связь между мной и ей.

 — Продолжай следовать за своей мыслью, и тебе откроется новый горизонт знаний.

Я почувствовал, что стирается граница между моим Я и ЕЁ. Мы становились почти одним целым, или, точнее, я становился крохотной ее частью — частью Земли. Земли не в смысле планеты, состоящей из воды, минералов, растительности и всего живого, а Земли как души, единого коллективного разума, объединяющего все мысли живой и неживой природы.

Так вот что такое душа! И, выходит, правы были люди, беззаветно верившие ее в существование. И правы были ученые, считавшие возможным существование коллективного разума. Осознать себя частью большого целого — это самый короткий путь к познанию истины!

 — Значит, я могу задавать любые вопросы и получать на них ответы?

 — Ты всегда мог это делать. Такая возможность дается каждому при рождении, но вы предпочитаете не пользоваться ею, а принимаете решения и делаете ошибки, основываясь только на своем опыте. Не пользуясь этим каналом, вы со временем утрачиваете способность подключаться к коллективному разуму. Но сейчас у тебя есть такая возможность.

 — И теперь я могу узнать всё-всё?

 — Пока только то, что готов осознать. Информация приходит в подготовленный разум.

 — Вот уже и разговариваю сам с собой! А, с другой стороны, если я есть часть всего, то почему бы мне у себя не спрашивать?

 — А ты всё знаешь? — этот вопрос был адресован духу Земли.

 — Всё знает только ВСЁ. — прозвучал странный ответ.

 — Что это значит?

 — Разум Земли объединяет все разумы и души на Земле, разум Луны объединяет всё, что есть на Луне, Марса — всё на Марсе, и так у каждой планеты солнечной системы. Разум Солнца объединяет всё, что есть в его системе, и так у каждой звезды. Все звезды объединяет разум галактики, все галактики объединяет разум вселенной, а души всех вселенных объединяет в себе ВСЁ. Поэтому ВСЁ знает всё.

 — Вот это глубина! Значит, чем больше я узнаю и осознаю, тем к большей информации я получаю доступ?

 — Именно так.

 — И этому нет конца и края?

 — Да.

 — Так вот почему один древний философ сказал: «Чем больше я узнаю, тем меньше я знаю» или «Я знаю то, что ничего не знаю». Это как при подъеме в космическом лифте: чем выше поднимаешься, тем дальше горизонт.

Так происходило сейчас и со мной. Я вдруг отчетливо осознал, что всё, что знал и чему учился всю свою жизнь, да что там я — всё человечество — не стоит и капли в бескрайнем океане знаний. Почему-то от этой мысли мне стало грустно.

 — Это что же получается, сколько не учись, всё равно твои знания равны нулю?

 — Смотря с чем сравнивать? Если со вселенной — то нуль, а если с камнем — бесконечность. Однако, направление твоих мыслей правильное. Ориентироваться нужно не на прошлое, а на будущее, и тогда всё будет получаться. Так стоит поступать тем более, когда и, если ты получишь доступ к информации коллективного разума моего уровня.

 — А разве я его еще не получил?

 — Сейчас, пока находишься в коме, ты имеешь такой доступ, но твое тело может умереть, не приходя в сознание. Пока я поддерживаю в нем жизнь.

 — Вот тебе на! Для чего же все эти разговоры, если я умру?

 — Ты так и не понял. Умрет тело, а ты продолжишь свое существование в другой форме.

 — В какой?

 — Эта информация для тебя еще закрыта.

 — Не готов, значит? Постой! А почему я в коме и почему мое тело не сгорело вместе с кораблем в атмосфере, ведь мощности двигателя явно не хватало для выхода на орбиту?

 — Я давно наблюдаю за тобой. Это было испытание, в котором ты должен был принять решение: спастись или пожертвовать собой ради жизни других. Ты выбрал самопожертвование.

 — У меня не было выбора!

 — Выбор есть всегда.

 — Но что я мог сделать?

 — Ты мог, испугавшись, ничего не делать и упасть вместе с кораблем. Тогда погибли бы миллионы людей. Или еще раньше, когда узнал, что твоему кораблю с этим камнем не справиться, отойти от камня, включив основной двигатель корабля. Тогда еще была возможность оторваться, обогнав метеорит, и изменить свою траекторию для выхода на высокую орбиту. В этом случае погибли бы сотни тысяч.

 — Тогда как же я спасся, если не отпустил камень?

 — Когда ты принял решение изменить точку падения своего корабля и увести его подальше в океан, я увеличила плотность атмосферы в 6 раз и усилила в этом месте магнитное поле, чтобы замедлить падение и дать возможность зарядить батареи. Ты вовремя включил двигатель, и этого импульса хватило бы для падения в центре океана. Но я решила оставить тебя в теле и, когда энергия закончилась, вытолкнула корабль гравитационным импульсом на высокую орбиту, где он сейчас и находится.

 — А почему мое тело в коме?

 — Когда на корабле закончилась энергия, регенераторы кислорода остановились, и твое тело перестало получать его из жидкости в коконе. Какое-то время ты был мертв. Энергии выхода через атмосферу хватило для включения компьютера и механизмов жизнеобеспечения. Сейчас корабль находится на солнечной стороне и заряжается. Но из-за длительного кислородного голодания твое тело находится в коме.

 — Меня скоро найдут и, я думаю, смогут вернуть к жизни!

 — Нет.

 — Почему?

 — Взаимодействие камня и корабля создали мощное блокирующее поле, через которое никакие ваши приборы его обнаружить не могут.

 — С каждым часом новости всё лучше и лучше! Выходит, я буду болтаться на орбите неизвестно сколько времени, а все сочтут меня пропавшим без вести или сгоревшим в атмосфере?

 — Именно так.

 — Тогда зачем всё это?

 — Ты мне нужен.

 — Я нужен тебе? Я, маленький человек, нужен огромной планете??? Для чего?

 — Потому что ИДЕТ ВОЙНА …

Глава 14. В коме

Открыл глаза и понял, что по-прежнему нахожусь в своем кресле в отсеке управления кораблем. Попытка повернуть голову окончилась ничем, так же, как и попытка пошевелить руками. Тело не откликалось. Я был полностью парализован.

 — Аврора, ты меня слышишь? — спросил я.

 — Да, командир, — ее голос прозвучал, как всегда, спокойно и уверенно.

 — Что со мной?

 — Вы были в коме.

 — Где мы?

 — На высокой орбите, 150 тысяч километров над Землей. Солнечная сторона.

 — Уровень заряда энергоблоков?

 — 78%

 — Сколько мы здесь?

 — 103 часа.

 — Четверо суток? Я всё это время был без сознания?

 — Да. Если точнее, какое-то время Ваш мозг, как и всё тело, не подавали признаков жизни. Я обеспечивала искусственную циркуляцию крови и вентиляцию легких.

 — Почему?

 — Ваше сердце остановилось. Произошла перезагрузка системы после отключения питания. Я подключила к вашим сосудам рециркулятор крови с кислородным обогащением. Когда кровообращение восстановилось во всём теле, запустила сердце дефибриллятором.

 — Сколько времени я был … — мысли путались — … ну, в общем, без признаков жизни?

 — Энергия закончилась через 10 секунд после запуска двигателя на полную мощность. Через 39 секунд должно было произойти столкновение с поверхностью. Точка падения на тот момент находилась в центральной части Тихого океана. Но после остановки двигателя, произошло отключение бортового компьютера и всех систем жизнеобеспечения экипажа. Разница между отсчетами времени отключения и окончания перезагрузки системы 4 часа 11 минут.

 — Я был мертвым четыре часа???

 — Нет. Четыре часа двадцать восемь минут. Семнадцать минут потребовалось на анализ и восстановление системы жизнеобеспечения.

 — Что с метеоритом?

 — Цель в третьем транспортном модуле. Повреждений не обнаружено. Произвожу полное исследование состава и свойств полученного материала.

 — Связь с базой есть?

 — Нет. Присутствие цели № 2 731 577 на борту блокирует все каналы связи. В оптическом спектре мы невидимы, в противном случае были бы уже обнаружены всеми орбитальными системами наблюдения.

 — Мы можем двигаться?

 — Нет. Отсутствует программа управления главным и маневровыми двигателями. Из-за отсутствия связи нет доступа к общей базе данных для восстановления программ. По неопределенным причинам корабль удерживается на этой высоте. Для дрейфа в этой точке требуется регулярная корректировка орбиты. Это происходит без участия систем корабля.

Я почувствовал сильную усталость, как будто не спал все эти четыре дня. Глаза начали слипаться. В голове появился какой-то звон. Будучи еще в состоянии думать и говорить, я поторопился отдать приказы компьютеру:

 — Аврора, продолжить полное исследования полученного материала, произвести расчет и составить технологию изготовления частей для квантового двигателя нового модуля по условиям технического задания. Переработать весь полученный материал. Найти способ связи с базой … — сознание поплыло, я толком не понимал, что говорю, а может мне это уже снилось.

Вот мы опять с Авророй летим на самолете.

 — Куда мы летим? — спросил я, когда мы на следующий день после путешествия на орбиту, уже по ее предложению опять приехали в аэропорт Пулково.

 — Вчера ты мне показал Землю, а сегодня тебе ее буду показывать я! Но только не сверху. Я покажу тебе нашу планету такой, какой ее видят земляне. Летая там, — девушка взглядом показала на небо, — ты мало что видел здесь! — и она указала рукой вниз.

 — Ну почему же? — улыбнулся я. — У меня на корабле сильная оптика и я могу рассматривать всю поверхность в деталях, даже в труднодоступных местах!

 — Чтобы понять, какая она прекрасная, мало иметь возможность только видеть ее!

 — А что нужно?

 — Как раз это я и покажу. У тебя же есть еще две недели отпуска?

 — Теперь уже меньше, осталось тринадцать дней!

 — Маловато, но я постараюсь!

Это были незабываемые дни. Мы перелетали почти каждый день в другой город. Гуляли по улицам, сидели в кафешках, купались в морях и океанах, вечером ходили в оперу, в клубы, слушали музыку, танцевали. Остаток ночи проводили в отелях, а утром после завтрака — на самолет и на новое место. Аврора показала мне Рим, Вену, Берлин, Париж, Нью-Йорк, Гавайи, Токио.

Да! Такой я Землю еще не видел. Возможно, и не увидел бы без нее — девушки из моей юности. Мне так понравилось на Земле (внизу — как принято говорить у небожителей), что решил и следующий отпуск провести в путешествии. И, конечно, в компании с Авророй. Точнее, мне больше хотелось быть с ней и совсем не важно где.

Мы прилетели в Рим. Весь день гуляли по прекрасному городу, а вечером флайк унес нас в Верону, где Аврора сделал мне неожиданный сюрприз — повела на оперу «Аида» в исполнении старейшего Миланского оперного театра «Ла Скала». И, хоть исполнение было на древнем, непонятном мне языке, я почувствовал всю бурю эмоций и переживаний, которые бушевали на сцене. Музыка в сочетании с пением и игрой артистов создала неповторимую атмосферу, при которой обострялись все чувства.

Спектакль проходил в древнейшем каменном амфитеатре под открытым небом Арена-ди-Верона, который построили римляне в 30 году от Рождества Христова. Мраморные ступени служили сидением для 30 тысяч зрителей. Меня поразила акустика этого древнего сооружения. На арене не было усилителей звука, но все, что происходило на сцене, я слышал так, как будто сам находился среди актеров и являлся участником действа.

Казалось, я был там, в гуще событий. Мной всецело владела энергия спектакля. Волосы на затылке шевелились, по спине пробегала дрожь, пальцы на руках и ногах непроизвольно сжимались и разжимались синхронно с событиями, происходящими на сцене, глаза слезились от радости и печали. Не покидало ощущение, что вся арена охвачена такими же чувствами. Они волнами катились из центра чаши к самым последним рядам.

После спектакля у меня появилось ощущение, что обрел драгоценность, может быть, не меньшую, чем знания, полученные за всю прожитую жизнь. И наконец-то я понял, о чем говорила мне Аврора тогда в Летнем саду — искусство не менее важно в развитии цивилизации, чем изучение науки и совершенство техники. А, может быть, и важнее. Искусство отражает возраст души человечества.

Гавайские острова открыли мне океанские просторы и зелень гор, лазурные бухты с песчаными пляжами и нависающими над ними пальмами. Прекрасный подводный мир, который встретил меня ураганом живых красок, при погружении на дно голубой лагуны, оставляя Аврору где-то далеко наверху, ошеломил меня.

Там, в глубине, я увидел большую раковину, похожую на заполненный ветром парус старинного корабля. Я достал ее для Авроры, чтобы оставить память об этом чудесном месте. На берегу старый моряк рассказал легенду, в которой говорилось о том, что океан спрятал частички счастья в раковинах. Если храбрецу удавалось достать со дна морского жемчужину, он дарил ее своей возлюбленной, и они жили долго и счастливо.

В раковине действительно оказалась небольшая, размером с горошину, жемчужина грушевидной формы, настолько чистого белого цвета, что, казалось, она светится перламутром. Тут же, на берегу, ее вставили в нехитрую оправу, и вечером, на празднике, по обычаю острова, я надел кулон Авроре на шею. Оказывается, легенды не врут — Аврора светилась от счастья, и мы еще долго танцевали под звуки металлических барабанов, прекрасную музыку и пение жителей деревни.

Но все хорошее почему-то быстро заканчивается. Две недели с Авророй прошли, как один день. И хотя я очень хотел увидеть балет с ее участием, мой отпуск закончился, да и Авроре уже было пора возвращаться в театр.

За время, проведенное вместе, мы сблизились так, как будто не расставались с первого дня знакомства ни на минуту. Во всяком случае у меня теперь не было человека более близкого, чем Аврора. А у нее был я.

Из Москвы, последнего города нашего путешествия, я полетел в Элдорет к орбитальному лифту, чтобы заступить на службу, а она в Санкт-Петербург, где в театре должна была играть в балете «Лебединое озеро» главную роль принцессы Одетты, превращенной в белого лебедя.

Эти воспоминания так ярко всплывали в памяти, что мне показалось, будто я вернулся в прошлое. Сладкая истома расплывалась по всему телу.

Стоп! По какому телу? Я ведь парализован и ничего чувствовать не могу! Начиналась паника. В этот момент я проснулся и опять попытался пошевелить хоть чем-нибудь. Но всё было по-прежнему.

 — Аврора, сколько я спал?

 — 132 секунды.

 — А во сне было так хорошо! — с горечью проговорил я.

 — Зафиксирована аритмия Вашего сердца.

 — А ты знаешь, что такое опера? — мне вдруг захотелось услышать ответ от Авроры, той, земной.

 — Опера — род музыкально-драматического произведения, основанный на синтезе слова, сценического действия и музыки, — ответил компьютер.

 — Да. Ты знаешь, что такое опера. — с сожалением ответил я, понимая, что не согласиться с компьютером не могу, так как он тут же забросает кучей энциклопедических доказательств.

И опять на меня навалилась какая-то усталость, придавив сознание непомерным грузом сожаления об утраченной подвижности тела.

В ушах вновь зазвенело. Я проваливался в темноту. А посреди нее проявился уже знакомый сине-голубой образ Геи с белыми волосами, закрученными в циклонические спирали.

 — Я опять в коме?

 — Да, сознание остановлено, тело живет, корабельный компьютер подает питательные растворы в кровь. Когда (и, если) ты выйдешь из комы, оно полностью будет здорово.

 — Когда и если? Опять эта двойная неопределенность! Почему?

 — Это вопрос не ко мне. Только от твоих решений зависит по какой дороге пойдешь. Всегда есть выбор. Ваши детские сказки только об этом и говорят. От решения героя всегда зависят и его дальнейшая судьба, и судьба других людей, племен, государств, народов. Примешь правильное решение — останешься в теле, нет — вернешься ко мне. Вот тебе ответ на вопрос «если». А на вопрос «когда», я думаю, ты и сам нашел ответ.

 — Доходчиво объясняешь! Но не сказала, зачем нужен тебе в теле, ведь я не герой из сказки! Если я твоя часть, то не понимаю, в чем смысл разделения этим телом.

 — Об этом потом, сейчас есть более важные вопросы, и действовать нужно незамедлительно. Совсем скоро начнется война между колониями Марса и Луны.

 — Вот это новость! Я слышал, что они не очень лестно отзываются друг о друге, но воевать-то зачем?

 — Лунарийцы считают, что всеми ресурсами Марса — как органическими, так и минеральными, должны распоряжаться они. Колоссальное содержание окиси железа прямо на поверхности всей планеты, не требующее больших затрат для добычи и производства железа, так необходимого для строительства кораблей и вооружения, приводит к нетерпеливой дрожи лидеров Луны. Правительство колонии Марса обратилось за помощью к землянам, но ответа пока не получили.

 — Но ты же знаешь причину?

 — Знаю. Хоть души многих людей, управляющих обществом на Земле, уже давно оборвали со мной обратную связь. То же самое происходит на Луне и на Марсе.

 — Кто же способен на такое?

 — Юпитер. Он разделяет общество и сталкивает людей друг с другом.

 — Вот теперь я точно уже не в своем уме! Это не сон, у меня просто помутился рассудок. Разговор с планетой, звездные войны людей, которыми руководят планеты, — всё это плод моего больного воображения! Вполне возможно, что сейчас я лежу где-то на орбитальной станции в медблоке, и у меня в мозгах ковыряется очередной медицинский робот! От этой мысли даже как-то стало легче! Скоро меня вылечат, и этот кошмар наконец-то закончится!

 — Ты недалек от истины. Безумие наступает тогда, когда душа теряет связь с телом, в которое она помещена. Пропадает сознание. И тогда у тела остаются лишь инстинкты и рефлексы, связанные с его выживанием, накоплением и сохранением энергии. Жадность, с которой тело стремится обеспечить свое существование, толкает людей убивать, чтобы обладать ресурсами, — так начинаются войны, которые в конечном итоге приводят к провалу основной миссии души: развитие и переход на новый уровень существования во вселенной.

 — Хорошо, раз диалог продолжается, допускаю, что это не мое безумие, но тогда объясни, как устроен Мир.

 — Как ты уже понял, есть Мир физический и Мир духовный. Каждый из них есть одно целое, состоящее из более мелких частей. Физический Мир состоит из звезд, планет, предметов, клеток, атомов, электронов и протонов. Это деление и уменьшение можно продолжать до бесконечности. Но всё равно это одно целое — физический Мир. Духовный Мир точно так же состоит из частей, которые могут бесконечно делиться, но всё равно оставаться единым целым.

Оба этих Мира неразрывно связаны между собой. В каждое тело, являющееся частью физического Мира, помещена частица разума или души, составляющая часть Мира духовного. А то, что люди называют сознанием, соединяет эти две части. Сознание и есть связующее звено между двумя Мирами.

 — Это, пожалуй, нужно еще осмыслить! Выходит, что и у камня есть душа и сознание? Даже если он просто лежит на дороге сотни лет?

 — Есть. Только организмы и не организмы — формы, которые живут в разных временных отрезках. Для одних срок их существования в физическом теле длится годы, для других — сотни лет, а большая часть физической материи проживает миллионы и миллиарды лет. Теперь ускорь сто миллионов лет жизни этого камня в один год. Что ты увидишь? Думаю, ты увидишь какое-то осмысленное действие, например, его перемещение вместе с другими камнями, разделение, сращивание, превращение в песок, на который упадет умершее животное, сгниет, и перегной вместе с дождевой водой превратит этот песок в плодородную землю, на которой вырастет дерево.

Камень может упасть в реку и перегородить ее русло, после чего вода найдет другой путь и оросит безжизненную пустыню, а там, где был цветущий сад, зашумит ветер в засохших деревьях и всё засыплет песком.

Разве люди делают не то же самое с реками, озерами, горами и лесом? На что у одних физических тел уходят годы, у других — миллионы лет. Но это только подтверждает наличие разума и сознания у всего. Разница только в количестве разума. Меньшее количество разума требует большего времени и наоборот.

 — Вот! Значит, всё дело во времени? А что такое время?

 — И до этого дойдем. А сейчас у тебя его остаётся всё меньше и меньше.

 — Понятно! Что я должен делать?

 — Как я уже сказала, ты должен сделать выбор. Но для этого тебе нужно больше информации.

 — Какой информации?

 — О ВОЙНЕ-ВОЙНЕ-ВОЙНЕ-ВОЙНЕ … — как эхо прокатился ее голос.

 — Значит, всё это мне не снится?

Глава 15. Я не сдамся

Я очнулся, как от толчка. Опять попробовал пошевелить руками, но они так и не отзывались.

 — Аврора! — обратился я мысленно к компьютеру, но ответа не последовало.

Повернуть голову тоже не получилось. Всё, что я видел перед собой — это информационная панель с графиками заряда энергоблоков и часть звездного неба с созвездием Лебедя. Ни изменить обзор, ни приблизить созвездие мне не удалось. Я понял, что полностью потерял связь с кораблем. Осталась надежда только на голосовое управление. С трудом ворочая языком, я позвал:

 — Аврора!

 — Да, капитан. — немедленно отозвался компьютер.

 — Что случилось? Почему я не могу связаться с тобой мысленно?

 — Не было никаких команд.

 — Ты считываешь параметры моего тела?

 — Да, капитан.

 — Что со мной?

 — Паралич прогрессирует. Парализованы мышцы шеи и некоторые мышцы нижней части тела.

 — Сколько у меня осталось времени до полного паралича?

 — 10−12 часов, если прогресс не ускорится.

 — А почему ты не принимаешь импульсы моего мозга?

 — Сбой в работе нейрошлема. Пытаюсь найти неисправность.

 — Сколько прошло времени после … — я задумался над тем, как назвать событие, которое со мной произошло — … после потери управления кораблем?

 — 20 земных дней и 18 часов, — отозвалась Аврора.

 — За это время мое состояние ухудшилось?

 — Да. Из-за омертвения нервных клеток шейной части спинного мозга, головной мозг не может передавать электрические импульсы всем мышцам тела ниже шеи.

 — Ты можешь восстановить этот участок шеи?

Аврора на мгновение замолчала, рассчитывая варианты.

 — Биологическим способом — нет. Для этого требуется биолаборатория и время для выращивания нервной ткани из клеток.

 — А какой еще есть способ? — спросил я удивленно.

 — Можно восстановить соединение головного мозга со спинным путем прямого вживления проводниковой шины.

 — Откуда ты взяла это? — уже раздражаясь, начал я. — На Земле никто не делает таких операций! Да и кто здесь мне ее сделает, если даже допустить, что я на это соглашусь?

 — В условиях корабля можно сделать такую операцию, только для этого нужно два специализированных дрона. Для разработки и изготовления дополнительного оборудования требуется 118 часов.

 — Если, как ты говоришь, у меня осталось от силы 12, то всё равно не успеем! — уже с сожалением добавил я, понимая, что упущена последняя, хотя и безумная, надежда на выживание.

 — Анализируя ухудшение Вашего состояния, я составила прогноз, из которого следует: полный паралич Вашего тела неизбежен. Следуя первому правилу робототехники: «Спасти жизнь экипажа любым доступным способом», была запущена программа разработки и производства необходимого оборудования для выполнения операции по вживлению соединительной шины в спинной мозг. До окончания производства оборудования осталось 3 часа, 21 минута.

 — Это значит, что ты успеешь сделать операцию, до моей … — у меня перехватило дыхание от неожиданной надежды и страха перед предстоящей реконструкцией моего тела. — Ты точно знаешь, что и как нужно делать?

 — Мною была проанализирована вся информация на эту тему, собранная нами в процессе переработки старых спутников. На Земле проводилось очень много опытов по вживлению механических компонентов в ткани человека. Большинство из них проводились на пленных во времена войн. Но после открытия способов выращивания живой ткани для восстановления человеческих органов все эксперименты по вживлению механических частей были запрещены и результаты исследований уничтожены. Информация сохранилась только в спутниках-шпионах.

 — Значит, у меня есть шанс?

 — 38 процентов на то, что инородное тело не будет отторгнуто организмом, — бесстрастно подытожила Аврора.

 — Всего 38?

 — Да. В ходе экспериментов так и не была установлена причина отторжения инородных тел организмом, поэтому результат непредсказуем. Возможно, имеют значение личные качества человека.

Я задумался. Если операция пройдет неудачно, я умру с вероятностью 62%. Но, даже если я попаду в оставшиеся 38, на то, чтобы заставить двигаться ослабевшие от долгой неподвижности мышцы уйдет много времени. А его то у меня и не было.

«Может, не стоит ничего делать?» — вдруг промелькнула мысль, — «Очень скоро на борту закончатся питательные растворы, и мозг умрет, как уже почти умерло всё тело. А тогда я попаду к Гее, и она поместит меня в новое!»

На какое-то мгновение мне показалась эта мысль простой и понятной. В конце концов я уже много мучался, чтобы продолжать эту пытку, обессилел, сделал всё, что мог и потерял волю сопротивляться.

Но одновременно с приступом слабости, во мне начала подниматься волна гнева, гнева на себя, на свое малодушие. Как можно думать только о себе? Ведь всё, о чем я узнал, требует немедленного вмешательства! Вот-вот сойдутся в смертельной схватке флоты двух планет! Погибнут миллионы и миллионы человек, а потом и сами планеты превратятся в космическую пыль! Как я могу отступить, зная это? А Аврора! Нет, не мой бортовой компьютер, а та земная красавица, о которой мечтал с детства и которую только нашел! Как же мало времени у нас было, и как сильно хочу еще раз увидеть ее! Нет! Я не сдамся! Пока есть хоть малая возможность на то, чтобы выжить и изменить ход событий — не отступлю!

 — Я не сдамся! — отразился эхом в переборках отсека мой крик, — Приступаем к подготовке операции!

 — Принято, капитан. — отозвалась Аврора. — До начала операции осталось 2 часа 23 минуты.

 — Доложи о состоянии корабля и перехваченного метеорита.

 — Повреждения обшивок и некоторых наружных устройств полностью устранены. Энергоблоки заряжены на 98 процентов. Механическая часть двигателей восстановлена, программное обеспечение двигателей в процессе разработки. Связи с базой нет. До вчерашнего дня корабль удерживался в одной точке неизвестной силой, но, вот уже 1 час 15 минут, как мы находимся в неуправляемом дрейфе и со скоростью 1 километр в секунду удаляемся от Земли. Через 10 дней будем пересекать орбиту базы Лагранжа, а через 18 — пройдем мимо Луны.

Корабль по-прежнему находится в коконе неизвестного поля, блокирующего все средства связи. Материал метеорита исследован и разрезан на части, складирован в третьем транспортном модуле. Небольшая его часть находится в инженерном отсеке для проведения лабораторных исследований.

 — Что за материал? — оживился я, вспомнив, что виновник всех этих событий находится на моем корабле.

 — Этот материал неизвестен современной науке. Его атомная масса 371. Удельный вес превышает все известные материалы. Магнитные свойства в 980 раз превышают современные магниты аналогичного размера. Пробные экземпляры миниатюрных квантовых двигателей Леонова показали эффективность, превосходящую расчеты в 10 000 раз. Толчок, разбудивший Вас, был вызван запуском на 3 процента мощности опытного образца двигателя. В следствии этого корабль преодолел силу, удерживающую нас в точке дрейфа, и набрал скорость в один километр в секунду.

«Значит, Гея меня уже не держит, и корабль свободно летит в открытый космос?» — подумал я.

 — Постой! — меня вдруг как током ударила мысль. — У нас есть квантовый двигатель, который без труда может двигать корабль?

 — Да, есть, — отозвалась Аврора. — Но пока мы не знаем, как им управлять. Провожу анализ работ Леонова, но там много пробелов.

 — Что еще удалось обнаружить в ходе исследований материала?

 — Материал обладает высокими гравитационными свойствами за счет своей высокой плотности и большого атомарного веса. Построенные образцы квантовых двигателей обнаружили способность создавать собственное постоянное гравитационное поле в векторе работы двигателя.

 — Что это значит? — удивился я такой особенности.

 — Это означает, что в определенной зоне перед двигателем, по направлению движения, создается гравитационная составляющая, компенсирующая все внешние силы воздействия на тела, помещенные в эту зону.

 — Не совсем понял! Можно попроще?

 — При движении с любым ускорением сила инерции не действует на тела, находящиеся на корабле. И мы можем регулировать силу гравитации с помощью небольших генераторов, работающих по тому же принципу, что и квантовый двигатель.

 — Неужели сбылась мечта всех фантастов древности и современных ученых? Прощай, невесомость, и здравствуй, земное тяготение?

 — Да. Мы можем создавать внутри корабля любое притяжение, и оно не будет меняться даже при быстром изменении курса и ускорения корабля.

 — А много энергии затрачивает квантовый двигатель?

 — Энергия требуется только для раскрутки магнитных роторов в момент запуска двигателя. При достижении рабочей скорости вращения роторов, двигатель не нуждается во внешнем источнике питания, а начинает вырабатывать свою собственную энергию, в значительно большем количестве, чем требуется для его работы даже при полной нагрузке.

 — Ты хочешь сказать, что у нас есть вечный двигатель? — я ничему уже не удивлялся. Такая новость кого угодно заставила бы забыть о том, что смерть где-то рядом.

 — Не совсем так, — голос Авроры вернул меня к реальности. — Роторы двигателя, изготовленные из нового материала, постепенно теряют свой магнетизм и атомарную массу, распадаясь на другие элементы.

 — То есть ты хочешь сказать, что детали двигателя изнашиваются?

 — Да, можно и так назвать процесс.

 — На какое время хватит энергии их ядер для работы квантового двигателя? — спросил я с надеждой, что это время будет хотя бы около года.

 — Сейчас трудно определить точно этот срок, так как эксперименты проводились очень незначительное время. Предварительные расчеты дают большой разброс от 25 до 175 лет непрерывной работы двигателя.

 — Это величайшее открытие со времен первого полета Юрия Гагарина в космос. Оно позволит человечеству выйти за пределы солнечной системы и начать путешествие к другим звездам! — я даже не понял, что кричу от радости во весь голос. — Даю название этому минералу: Гравитонит, и его место в периодической таблице элементов 371.

Я ликовал. Хотелось бегать, прыгать, носиться по кораблю, так сильна была моя радость открытия. Но тут же вспомнил, что не могу пошевелить даже пальцем на руке, не говоря уже о передвижениях всего тела. Эта мысль подействовала, как холодный дождь на горячую голову. Мне даже почудилось, что от моей головы пошел пар.

 — Аврора, — уже спокойно проговорил я. — Это всё, что тебе удалось узнать об этом минерале?

 — Есть еще несколько побочных эффектов, значение которых пока не понятны.

 — Что это?

 — При работе в холостом режиме микроустройства, с которых были начаты исследования, не могут стабилизировать частоту вращения роторов. Какие бы параметры ни устанавливались, всё время происходит сбой. На больших двигателях, и особенно в рабочих режимах, эти эффекты не наблюдаются. Пока я не могу обнаружить причину этих сбоев.

 — А какие еще побочные эффекты?

 — При проведении испытаний первых пятнадцати микроустройств, расположенных на сферической поверхности, был поврежден защитный экран, закрывающий зону испытания устройств от оборудования инженерного отсека.

 — Какого рода повреждения? — это сообщение меня заинтересовало не меньше, чем открытие Гравитонита.

 — В щите, собранном из наружных блоков обшивки, образовалось отверстие. Такое бывает после столкновения с небольшим космическим телом, летящим со встречной скоростью больше 150 километров в секунду.

 — Какой режим отрабатывался?

 — Воздействие изнутри нескольких микродвигателей на жестко закрепленную полусферу импульсом, длительностью 20 миллисекунд и мощностью 10%.

 — На каком расстоянии установлена защита?

 — 5 метров.

 — Что расположено за ней?

 — Блок зарядки и 28 дронов на нем.

 — Все сгорело?

 — Нет. Оборудование не получило никакого повреждения.

«То есть, если сфокусировать энергию нескольких квантовых генераторов в одной точке, материя в этой точке распадается на атомы! Это же мощнейшее оружие! — вдруг пришла мне в голову мысль. — С ним нужно быть поосторожнее, пока не изучу все свойства и возможности.»

 — Ты повторяла этот эксперимент еще раз? — вслух спросил я.

 — Нет, он был проведен один час 58 минут назад.

 — Проведение этих экспериментов прекратить до окончания операции на моей шее. А сколько времени до нее осталось и всё ли у тебя готово?

 — До полной готовности один час тридцать шесть минут.

Волнения перед операцией не было, только радость открытия. Подумать только, человечество веками искало способы перемещения в пространстве со скоростью, позволяющей, хотя бы в пределах одной жизни достичь ближайших звезд, и теперь мечта становится реальностью. Открытие, сделанное два века назад, только сейчас получило необходимые материалы и технологии для воплощения в жизнь.

Знания — вот истинная, не проходящая ценность мироздания! Прекрасная жемчужина, взращённая человечеством из крохотной песчинки.

И хоть эмоции переполняли, я подумал, что неплохо бы составить программу для компьютера на случай, если операция не поможет и я не проснусь. Должны же когда-нибудь найти мой корабль. И пусть люди узнают всё, что удалось открыть.

Я начал диктовать:

 — Аврора записывай программу работ по восстановлению корабля.

Аврора что-то мне ответила, но я опять провалился в темноту. В голове зашумело и всё исчезло. Только и успел подумать:

«Ну вот и все … Или нет?!»

Глава 16. Мир — хрупкая вещь.

В Старатель баре было шумно и многолюдно. Прошло уже несколько дней, как пропал Петр. Никто не мог дать вразумительного ответа, куда он подевался. Не было падения на Землю горящих обломков, и ни одна служба наблюдения за орбитой не зафиксировала выход его корабля из атмосферы в космос. На эту тему не уставали спорить за каждым столиком.

 — МС-3 не такой маленький, чтобы при выходе на орбиту его никто не заметил! — в который раз уже повторял Алекс, горячась и размахивая руками. — Если только радийщики его не проморгали.

 — Тогда куда же он подевался? — волновалась Рита.

 — Может, произошел взрыв от перегрева? — предположил Даниэль.

 — Маловероятно! — возразил Сэнди. — После взрыва остаются обломки или, по крайней мере, выделяется огромное количество тепла. Ни того, ни другого зафиксировано не было, ни на траектории падения, ни где-либо в другом месте на орбите.

 — А если он стал невидимым? — предположила Кира.

 — Это невозможно по двум причинам, — возразил Алекс, — во-первых, еще нет таких технологий, которые могут делать невидимым предметы в оптике и в радиодиапазоне, а во-вторых, Петя обязательно бы вышел на связь!

 — Но ведь метеорит, за которым он погнался, никто кроме него не видел! — не унималась она.

 — Это и странно, — отозвался Алекс.

 — Да, очень много странного и непонятного в этой истории! — сказал Сэнди, опираясь на руки, сложенные домиком возле лба.

 — Погодите! — вдруг спохватилась Рита. — Меня вызывает управление Корпуса.

И Рита пропала. Все переглянулись, так как ситуация была не штатная. Диспетчера вне смены никогда не вызывали на службу. Похоже, действительно случилось что-то из ряда вон выходящее. Посетители за соседними столиками тоже начали деактивироваться. Наконец появилась Рита.

 — Управление Корпуса отдало приказ всем кораблям МС прибыть на основную базу! — выпалила она, едва стала различима ее фигура. — Мне велено довести этот приказ до своего звена! Сбор на базе Лагранжа через 5 часов!

Тут же исчез Даниэль.

 — У меня предчувствие чего-то нехорошего! — проговорила Кира.

 — Да. Такое на моей памяти в первый раз, — заключил Сэнди.

 — Ну что ж, встретимся на базе, как говорится, в теле, — сказал Алекс и уже громко для всех объявил — Друзья! Бар закрывается ввиду общего сбора на базе! Приказано всем прибыть лично на своих кораблях! Сбор через 5 часов! Увидимся в теле!

 — Увидимся в теле! — отозвались те немногие, кто еще не деавторизавался. Бар быстро опустел, и Алекс, убедившись, что никого не осталось, тоже вернулся на свое рабочее место. Открыв глаза, он оглядел информационную панель. Сейчас энергопотребление эмулятора бара составляло 50% от возможностей всего корабля.

 — Выключить эмулятор бара! — отдал он команду бортовому компьютеру. — Где капитан?

 — Капитан в своей каюте отдыхает, — отозвался компьютер.

 — Я к нему. Открой коридор до его каюты.

 — Коридор готов.

 — Разбуди капитана и предупреди о моем приходе.

Корабли МС среднего класса были в два, а то и в три раза больше, чем МС-3. На них устанавливали от восьми до пятнадцати транспортных модулей разного размера и назначения. И, поскольку поддерживать атмосферу во всех помещениях корабля не было необходимости, кроме тех, в которых находилась команда, там царил вакуум. Для перемещений членов экипажа существовала система туннелей наподобие старых железных дорог со стрелками, по которой можно быстро попасть в любой отсек, даже самый отдаленный, за пару минут.

Алекс, не останавливаясь, влетел в открытый люк каюты капитана и ловко спрыгнул на пол. Это был небольшой отсек в общем жилом модуле, вращающемся вокруг курсовой оси корабля. Вращение секции создавало притяжение, равное половине Земного, поэтому там можно ходить, тренироваться и спать, лежа на кровати.

Отсек капитана состоял из двух помещений: одно небольшое, для отдыха, и второе, где установлены дублирующие приборы управления кораблем, информационная панель и кресло капитана. Позади него стояли еще четыре кресла, которые Алекс установил для остальных членов команды.

Поскольку у каждого члена экипажа был свой рабочий график, а собирались вместе они нечасто, то для личного общения командир предпочитал это помещение. Кают-компанией, как правило, не пользовались, и она пустовала. Был еще отсек управления кораблем. Его по старинке называли «мостиком», но из-за невесомости, кроме вахты, туда без нужды не заглядывали.

Поллукс уже ждал его.

 — Командир, диспетчер передала, что объявлен общий сбор на главной базе Космофлота! Собирают весь Корпус. Что-то случилось?

 — Думаю, случилось. — ответил командир. — Компьютер! Оповестить всех членов экипажа. Сбор здесь!

 — Все оповещены, — тут же отозвался компьютер.

И через минуту из люка выпрыгнули по очереди Наташа и Андре. Последним прилетел Вахид. Все уселись по своим местам, и Поллукс объявил:

 — От Управления Корпуса получен приказ немедленно следовать на основную базу, поэтому свернуть все работы, подготовить корабль к переходу, стартуем через 30 минут.

 — А что случилось? — заволновался Вахид.

 — Пока не знаю, но собирают корабли всего Корпуса.

 — Для чего? — уже забеспокоилась Наталья.

 — Для мобилизации, которую проводят в случае войны, — буркнул Андре.

 — Какой войны? С кем? Мы же не военный корабль! — вскочила со своего места Наталья так быстро, что подпрыгнула. На ее лице застыл ужас.

 — Я ничего пока не знаю. Нам приказано прибыть на базу через 5 часов. До базы 3 часа лёту. Подготовить корабль к старту. Через 20 минут всем быть на мостике!

Первым встал Алекс и подпрыгнув, ухватился за край люка.

 — Компьютер, открыть коридор в инженерный отсек! — скомандовал он и исчез в открытом проеме.

 — А как же мы? — растерянно спросила Наталья — Нам до выхода в отставку осталось 3 месяца!

 — Я думаю, Андре, по своему обыкновению, сгущает краски, — спокойно ответил капитан, покосившись на второго пилота. — Возможно, это только изменение планов работ.

Наталья и Вахид последовали за Алексом, каждый в свой отсек, готовиться к перелету.

 — Командир, я хочу по прибытии на базу попроситься на маленькую МС. Их, скорее всего, будут вооружать как истребители и перехватчики. Отпусти, командир!

 — Ты не рано ли воевать собрался? — внимательно посмотрел на него Поллукс — Еще не известно, зачем нас собирают.

 — Ты прекрасно понимаешь, что постоянные претензии Луны к Марсу и ответное возмущение Марса при полном отстранении от этих споров Земли, не могут не закончиться войной. Особенно после демонстрации Марсом последних достижений в области замедления в органике всех процессов на атомарном уровне с тысячекратным превышением от нормы. Я слышал, что замедлитель прозвали «Голова Горгоны» из-за его воздействия на живую ткань.

 — Я тоже об этом слышал, но это только лабораторные опыты, — ответил Поллукс. — Производство этого вещества — слишком длительный и трудоемкий процесс, для того чтобы создать достаточное количество для снаряжения им какого-либо оружия.

 — Кто знает, когда они начали его производство? Может, опыты на насекомых — это старый ролик, показанный сейчас специально для того, чтобы не возбуждать подозрения и успеть подготовиться к упреждающему удару.

 — Ладно, поговорим об этом на базе, а сейчас иди готовить корабль к старту.

Андре подпрыгнул и тоже исчез в люке.

Командир задумался над его словами. Ведь если это действительно война, то многое изменится, и все корабли космофлота поставят, как говорили древние, под ружье. То, что 9 корпус в составе всего флота выступит на стороне Луны, Поллукс не сомневался. Космофлот и лунная колония прочно были связаны между собой взаимной надобностью. Первые обеспечивали ресурсами, вторые строили корабли, производили оборудование и ремонт. Да и основная база флота располагалась недалеко от Луны. Вероятно, были и другие причины. В любом случае, на базе, все экипажи поставят перед выбором: призваться вместе с кораблем на военную службу или спешиться на грунт и уже больше никогда не летать.

Для себя Поллукс уже решил, что корабль не оставит. Он ничего больше не умеет, кроме как летать в космосе. Да и ходить по земле после стольких лет, проведенных в невесомости, придется учиться заново. Но и это была не главная причина. Там внизу люди! Много людей! Очень много людей! Безумное количество людей! Везде! И никуда от них не спрятаться. Общение — вот что больше всего тяготило его.

Поллукс много лет не спускался на Землю и все эти годы он видел только членов своего экипажа. Иногда, бывая на базе, встречался со своими однокашниками и другими небожителями. С ними не нужно придумывать, о чем говорить, у всех одни темы для разговора: космос, корабли и все в этом духе …

А что тогда остается? Если корабль призовут, то Наталья и Вахид уйдут в отставку, Андре добьётся перевода на маленькую МС. Поллуксу будет нужна новая команда. Хорошо, что хоть Алекс пока не собирается уходить. Хотя, еще не известно, что произойдет на базе.

Погруженный в эти мысли, капитан скомандовал компьютеру: «На мостик», — подпрыгнул и исчез в проеме люка.